– Тера… – прошептала она и уже не могла удержать слёз. – У тебя ещё целая жизнь впереди будет. Ещё столько всего хорошего… – она хотела рассказать ей всё, поведать обо всём на свете, но слова никак не выстраивались в предложения, Вестания сумела лишь нагнуться к ней, поцеловать в лоб и прошептать сквозь плач: – Я люблю тебя…
Как давно она пыталась ей это сказать? Как долго не могла произнести такой простой фразы. Теперь это показалось ей сущим пустяком. Она знала, что поступает правильно. Ради вас… мама, Аластор… ради всех вас…
– Я тоже, Вестания… только не ходи, прошу! – Теренея тоже плакала, но нельзя теперь тратить время на прощания. Вестания пошла к алтарю.
Несколько шагов за сестрой Теренея ещё сумела сделать, но Вестания запретила ей идти дальше. Отпускать её руку было ужасно страшно, но только бы с ней все было хорошо.
Тебе, должно быть, тоже обидно, Серый? – идти на алтарь к Нике было непросто, ноги стали такими тяжёлыми, словно налились свинцом.
«Ты совершаешь ошибку», – отчуждённо ответил призрак. Его голос казался совсем безнадёжным.
У меня нет выбора. Я не пущу туда Теренею.
«Нечего искать на той стороне. Я вижу, ты надеешься выбраться. Надеешься встретить его. Я чувствую даже те твои мысли, которым ты сама не отдаёшь отчёта. Там ничего нет. Только забвенье».
Ты даже не пытаешься меня остановить. У тенистого леса ты пытался.
«Слишком поздно исправлять. Она все равно убьёт тебя теперь».
Ты так и не вспомнил ничего. Мне жаль, что я не сумела тебе помочь. Что мы ничего не узнали про тебя.
«Ничего. Я был рад быть с тобой. Ты дала мне шанс прожить ещё одну жизнь…»
Прожить ещё жизнь… – повторила Вестания его слова. Интересно, как бы она прожила ещё одну жизнь? Может, после смерти была такая возможность? Некая реинкарнация, начало чего-то нового. Может, если она попадёт в Элизий, что-то такое произойдёт. Или она встретится с мамой и Аластором… а потом и с Фриксом… Если они тоже в Элизии… – вспомнила она.
Ника ждала её. Не торопила, но Вестания и не смогла бы идти быстрее. Жаль было думать, что они попались в её ловушку. Только она начала доверять людям, как тут же дождалась предательства. С другой стороны, у них и не было выбора. Всё же, если бы не Ника, они бы уже давно были мертвы. Замёрзли бы в отменённых землях, а так хотя бы у Теры был небольшой шанс.
У самого алтаря муза протянула ей руку, чтобы помочь забраться. Вестания смерила взглядом эту ладонь и поднялась сама. Хотя бы умереть она хотела с гордо поднятой головой, хотела показать Нике, что не боится её.
– Мне не хочется этого делать, – повторила пристыженная муза.
– Вы всё равно это делаете, – холодно отозвалась Вестания.
Что теперь? Попытаться вырвать у неё пистолет? Убежать? Одержать верх? Она же уже один раз сумела сбежать… там, в Белизне, она ударила Аластора, сделала все так быстро, так ловко… «Серый! Помоги мне! Я знаю, что там тогда, это был ты».
«Сейчас в этом не будет смысла, – ответил он. – Ей есть за что драться. Она будет драться. Ты тоже это знаешь».
Да и стояла Ника слишком далеко, чтобы внезапно напасть на неё. Она отошла ещё немного в сторону к дальнему краю платформы, так, чтобы Вестания заняла место в центре.
Посмотрев на резную поверхность каменного алтаря, Вестания даже не удивилась, увидев на ней огромный рисунок спирали. Если кровь прольётся в центре, она постепенно начнёт заполнятся, – догадалась Вестания. – Интересно, хватило бы на этот обряд той крови, что дала Нике Эльпис?
Она посмотрела вниз, туда, где осталась Теренея. А ещё ведь где-то в Ууракулисе осталась Сказка. Может, вместе с собакой Тера выживет? Вот бы у них всё было хорошо… – подумала Вестания. О том, что вот-вот должно было произойти, она думать не хотела. Теренея плакала, что-то говорила, но Вестания старалась не слушать.
– Готова? – тихо спросила её Ника.
Прощай, Серый…
«Ещё увидимся на той стороне, – отозвался он. – Если смогу, найду тебя».
Если… какое страшное слово, – подумала она и нерешительно кивнула Нике. А умирать больно? – спросила она напоследок.
«Я не помню», – отозвался Серый со скорбью.
Вестания зажмурила глаза, чтобы не смотреть на Теренею, чтобы не было так ужасно страшно и холодно, как-то совсем нехорошо холодно где-то внутри, у самого сердца, скованного страхом и предчувствием неизбежного конца.
Она ощутила, как Ника прижала к её горлу лезвие. Как это она раньше не заметила кинжал? Что лучше – умереть от кинжала или от выстрела? Надо было спросить у Аластора. Теперь уже слишком поздно. Может, ещё успеет спросить.
Сталь промчалась по коже. Глубоко. Пронзительно. Тут же Вестания почувствовала непреодолимое желание вдохнуть воздух, но это уже было невозможно. Она издала неприятный звук, схватилась руками за горло, сразу почувствовала горячую кровь на коже. Стало так тяжело стоять. Страх ещё пульсировал в голове, она увидела алую кровь повсюду, пришлось опуститься на колени. Где-то далеко визжала и кричала сестра. Вестании даже захотелось побежать к ней, утешить, обнять, знать, что с ней всё будет хорошо, но боль затмевала сознание и способность мыслить. Она слабела так быстро. Пыталась зажать открытую рану, но ничего не получалось. «Самого ценного в руках не унести», – произнёс Серый странную фразу. Внезапно лицо стало холодеть. И кончики пальцев тоже стали холодеть, а всё вокруг постепенно меркло, оборачиваясь бесконечной спиралью, что постепенно забирала из Вестании все силы.
***
– Нет! Останови это!!! – закричал Аластор и, не в силах смотреть на эту сцену, в гневе ударил рукой по воде. Отражение передёрнулось ленивой рябью, но тотчас восстановилось. Прямо как сорванные цветы, он не мог менять этот мир.
На его глазах Вестания умирала. Сердце, если оно вообще могло биться, стучало в груди дикой болью. Как он понял, любые чувства в этом мире были лишь на уровне воспоминаний, как и в случае с болью в ноге.
– Я уже говорила, что не могу вмешаться, – ответила Персефона строго. – Она должна умереть. Значит, так будет. Так уже случилось. Это не просто убийство. Это жертвоприношение.
– Так не должно было случиться! Я должен что-то сделать!
– Тебе придётся смириться, – сказала Персефона. – Я не могу остановить жертвоприношение. Теперь жизнь девочки принадлежит музе. Я не владею ни той, ни другой. Ника попадёт в Океанию. Вестания и её тень – на Асфоделевы поля.
– Персефона, прошу! – повторил он отчаянно.
Смерть посмотрела на него грозно. На сей раз ей удалось заставить его замолчать одним только этим взглядом, полным презрения.
Аластор отвернулся от воды, не мог смотреть на умирающую Вестанию. Он чувствовал себя беспомощным. Но, если время здесь и там идёт неодинаково, значит, ещё можно что-то придумать… Тут внезапно его озарило.
– Время…
Он огляделся по сторонам. Как всегда, у самой черты горизонта стоял мальчик. Не сказав смерти ни слова, он устремился к нему.
– Асфодель! – позвал он. Мальчик не уходил дальше, но и ближе не подступал. – Асфодель… – тут он вспомнил рассказ смерти. – Орфей! – позвал он снова. Белая макушка слегка вздрогнула. Безучастный взгляд пронёсся мимо Аластора. – Орфей! Я не злюсь на тебя! – закричал он. – Пожалуйста! Подойди! Ты мне очень нужен.
Мальчик стоял вдалеке. Аластор пошёл к нему навстречу, и, к счастью, теперь он позволил к себе приблизиться.
– Орфей… прошу тебя, – Аластор задыхался спёртым воздухом Аида, – Веста и Тера в опасности… я не могу попасть к ним, но ты можешь… ты должен им помочь… нужно остановить Нику. Они не должны умереть… слышишь? Асфо?
Серые глаза посмотрели на него. Впервые за всё это время Аластор действительно почувствовал на себе взгляд ребёнка, который видел, как вечность проходит мимо него, который брал за руки тысячи и приводил их сюда, в царство мёртвых. Его белоснежные волосы… он не мог постареть, но они всё же поседели. Сколько земного времени он провёл, пытаясь вспомнить, зачем пришёл сюда? Столетия? Целые эры? Кто теперь мог сказать, когда он родился на свет? Сколько концов света уже миновало с тех пор?