Этот влажный призрачный мир, колебавшийся у самого края ночи, показался пленницам пугающим и враждебным. Он был нем – ни птичьего щебета, ни шороха ветки, ни всплеска воды… Где-то здесь, посреди тумана, разверзлось чрево земли, поглотившее их любимых. Где-то здесь, в предутренней мгле клубящегося тумана, затаилось зло…
Берта крепко держала девочек за руки, а Ольга – она куда-то влекла их, на ощупь и наугад – в сырость и неизвестность, лишь бы подальше от дома. Вскоре они поняли, что добрели до того края пруда, который был ближе всего к сараю. Здесь у самой воды стояла скамеечка, на которой примостились все четверо и сидели, дрожа и прижавшись друг к другу. Все ждали чего-то… Нервы были натянуты до предела. Две белокурые головки девочек – как две белые мышки – выглядывали с испугом из-под материнских рук. Берта обхватила их обеими руками и крепко прижала к себе.
– Оля, может быть… – Берта наклонилась к самому уху Ольги, чтобы не слышали дочери, и зашептала: – Может, мне надо было оружие взять? Давай-ка я сбегаю – все-таки так нам будет спокойнее… Пистолет совсем недалеко спрятан – в печной заслонке на кухне…
– Тсс-с-с… – Ольга прижала палец к губам. – Поздно! Теперь пистолет не поможет. Тут не пистолет бы надо, а крест!
Берта отшатнулась в испуге, но Ольга снова приложила палец к губам предостерегающим жестом – затаись, молчи…
И тут до них донесся странный звук – где-то над прудом вжикнуло что-то, будто пронесся в воздухе громадный невидимый жук. Повисла напряженная пауза – это была такая мертвая тишь, точно весь живой мир природы утерял на миг способность дышать…
И эту гнетущую тишину разорвал вдруг резкий и гулкий звук, напоминающий выхлоп.
От неожиданности все вскочили на ноги.
– Что это? Где? – вскрикнула Берта, уже не пытаясь таиться и соблюдать тишину.
– Это… По-моему, где-то там… Возле сарая! – помертвелыми губами шепнула Ольга. – Но это не то, что ты думаешь… Это не выстрел! Может быть, это…
Но новый чудовищный звук заглушил ее слова. Этот звук можно было бы сравнить с тяжким стоном великана, если б людям когда-либо доводилось слышать их стоны… Что-то гигантское ахнуло, сдвинулось, подалось, и стоящих возле воды обдало волной пыли, смешанной с комьями вырванной с корнем травы и комьями грязи.
– Боже мой! Что это? – заметалась Берта. – Оля, что?!
– Дом! – глухо ответила та, удерживая Берту, готовую кинуться назад, к дому. – Берта, это… обрушился дом! – Ольга обхватила Берту, не давая ей вырваться. Девочки, плача, жались к матери, но та, казалось, ничего вокруг больше не замечала…
– Ва-а-аль-те-е-ер! – крикнула она не своим голосом. Это был крик подстреленной на лету птицы. – Ва-а-а-льте-е-ер!!!
– Стой, Берта, стой! Терпи, терпи, стой на месте, с нами девочки! – пыталась вразумить ее Ольга, но та ничего не слышала. Она точно обезумела, и Ольге казалось, что скоро у нее не хватит сил, чтобы удержать Берту…
И тут их взорам явилось такое, чего не увидишь и в самом кошмарном сне. Это было похоже на галлюцинацию… Со стороны сарая, неразличимого под покровом сплошного тумана, с диким воем под откос к пруду несся столб огня! И поняв, что это бежит горящий человек, женщины закричали так страшно, что у самих свет померк в глазах… Они поспешили обнять девочек, обхватив их головы. Ольга держала Урсулу, Берта – Фридерику. Они, как могли, прятали детей от этого страшного зрелища, но сами… сами как завороженные глядели, раскрыв широко глаза…
Вой бегущего становился все ближе, живой факел стремился к пруду, вот уже их достиг запах горелого мяса… Не добежав до воды, несчастный упал в траву, его крик замер, захлебнувшись булькающим хрипом… Человек скатился в воду и замер, шипя, как отброшенная головешка.
И тотчас же вслед за этим послышался звук полицейских сирен. Топот, крики, мерцание мигалок… Полицейские ворвались в имение. К заложникам страха подоспела помощь!
Но всего этого Берта не видела. Она как подкошенная упала в траву, потеряв сознание… Ольга, перекрестясь и шепча слова Иисусовой молитвы, старалась не смотреть в воду, где плавала обуглившаяся черная масса. Усадив девочек возле матери, она двинулась навстречу спасателям.
В мозгу ее солнечными протуберанцами вспыхивала только одна мысль: кто был тот человек, превращенный в обгорелое мясо?!! Кто он?.. Она боялась узнать ответ.
К ней навстречу бежали Вера с Никитой.
– Оля, как ты? – издалека крикнула Вера.
А Никита замер на полдороге, не находя в себе сил приблизиться к ней…
– Скорее туда, в подземелье! – Ольга стрелой мчалась к сараю. – Господи, нет! – зарыдала она, уже достигнув раскрытых дверей, за которыми виднелся темный провал и груда выломанных камней, сваленных неподалеку. Она заплакала в голос, больше не в силах сдерживаться. – Нет, я боюсь! Господи, пожалуйста… Пусть это будет не он!
Она не видела, как полицейские поднимали из воды обожженное тело, как двое других обступили Берту и девочек и повели их к машинам… Как начал рассеиваться туман, и в его оседающей дымке показался полуобрушенный угол дома, над которым еще клубилась пыль и превращенные в порошок остатки цемента и кирпича…
Через минуту к Ольге, застывшей над зиявшим жерлом провала, подоспела Вера. Никита – как тень – за ней. Он стоял чуть поодаль от Ольги, не прячась, но и не стараясь попадаться ей на глаза, готовый в любую секунду подхватить, если ее покинут силы…
– Вера, там… – Ольга дрожащей рукой указала во тьму дыры. – Я знаю, он там! Нет!!! – крикнула она, поняв, что совершила оплошность: Вера не раздумывая прыгнула в яму и исчезла во тьме.
– Кто-нибудь… – озиралась Ольга беспомощно, – остановите ее. Там опасно! – Только тут она увидала Никиту, не мигая глядевшего на нее. И пережитое потрясение вдруг раскрыло ей глаза. – Ты? Что ты здесь… Господи, Никитка! Мальчик мой милый! – Она упала ему на руки и, уткнувшись в плечо, вся сотрясалась от бурных и ничем уже не сдерживаемых слез. – Ты-то как тут… ока-зал-ся? – спотыкаясь от рыданий на каждом слоге, выдавила она. Ее зубы выбивали мелкую дробь.
– Я? – Он гладил ее по голове, словно маленькую девочку, обиженную несправедливостью взрослых. – Долго рассказывать, – улыбнулся он и почувствовал, как что-то жгучее и горячее закипает в уголках глаз. – Ну, не надо, маленькая моя, все хорошо! Я с тобой! Я ведь всегда был с тобой, ты это знаешь?
Она всхлипнула и подняла на него сиявшие болью и радостью загадочные глаза – окна ночи!
– Я это чувствовала… что ты обо мне помнишь. Но это ведь чудо какое-то… Так не бывает!
А он смеялся и плакал, обнимая ее и незаметно увлекая подальше от жуткого края земли, ведущего в подземелье. Вокруг лаза уже толпились полицейские, вооруженные мощными ручными фонариками. Они по двое стали спускаться в дыру.
А Вера? Не думая об осторожности, она продвигалась на ощупь вперед по узкому коридору, прорытому в незапамятные времена в толще земли. Нащупывая руками стены и свод, она поняла, что они выложены камнем, как и пол тоннеля. Вскоре он стал чуть-чуть расширяться, так что она могла выпрямиться. Со всех сторон ее окружала кромешная темень.
«Надо было фонарик взять! – мелькнуло в ее голове. – Что ты мелешь, дура! Какой фонарик – только б скорее найти…»
– Але-еша! – крикнула она, но низкие своды и спертый воздух приглушали все звуки. Ее крик был больше похож на сдавленный стон.
Ее нога наткнулась на что-то. Это была кирка – Вера нащупала рукой ее острый край и деревянную ручку.
– Где-то здесь! Уже близко… Ну, еще немного, только бы свод не обрушился… – Она начала разговаривать вслух – так ей легче было продвигаться вперед. Внезапно рука ее увязла в пустоте – больше стены коридора не было… Она попыталась вновь отыскать ее и поняла, что в этом месте коридор значительно расширился, образуя нечто вроде каменной комнаты.