Третий генерал покачал головой:
— Не будьте так уверены. К тому времени он засядет в глубоких дворцовых подземельях. Говорят — сам-то я никогда там не был — что там, глубоко внизу, вообще ничего не слышно.
* * *
Действительно, не слышно. Этим вечером Скандагупта спустился во внутреннее святилище. Ища...
Чего-то. Возможно, ободрения. Или просто глубокой тишины.
Однако ничего не получил. Ни ободрения, ни тишины. Лишь жесткий приказ, отданный голосом восьмилетней девочки, вернуться на свое место и выполнять свои обязанности.
Немедленно.
Он подчинился. Эта девочка еще не Линк. Но когда-нибудь им станет. И даже сейчас ей повинуются специально отобранные наемные убийцы.
* * *
Велизарий изучал план, который начертил на земле один из патанов-следопытов. Это был хороший чертеж. Патаны вели для раджпутских князей разведку местности и разведку боем, как арабы для римских императоров. Следопыт по виду был еще неграмотнее араба, но обладал той же остротой взгляда, той же превосходной памятью на приметы местности и тем же умением перевести все им виденное в символы, начерченные в пыли острием ножа.
— Значит, два дня, — задумчиво пробормотал Велизарий. — С таким войском отступление к Гангу займет у чудовища по меньшей мере два дня.
Патан, естественно, был гораздо менее точен в оценке размера армии Линка. Она могла составлять от двадцати до шестидесяти тысяч человек, по прикидкам Велизария. Взять среднее было бы приблизительно приемлемо, покуда не получены более точные сведения.
Значит, сорок тысяч человек. Почти вдвое больше его собственного войска.
Хотя почти исключительно пехота. Так предполагали более ранние донесения, и патанский разведчик смог это подтвердить. Хоть он и не мог выразить разницу между пятью и десятью тысячами, но легко отличал пехотинцев от кавалеристов. Причем с детства, лет с четырех.
— Начнем сегодня поджигать? — спросил Джаймал.
Велизарий покачал головой:
— Хотелось бы, но мы не можем рисковать. Чудовище может вести своих людей по пепелищам дня два. Даже три дня, как мне кажется.
— Без воды? — скептически осведомился Джезал.
— Какие-то запасы у них будут. В любом случае, там и сям попадаются ручьи, а мы не можем поджечь ручьи.
— В этих ручьях воды немного, — проворчал Дазал. — В разгаре сезон гарам. Все-таки... чудовище начнет терять людей.
— О да, — согласился Велизарий. Затем пожал плечами: — Но какими будут эти потери? Нас меньше примерно в два раза. Если мы подпустим их обратно к Гангу, они в конце концов прорвутся на тот берег.
— Здесь нет переправ. Нигде поблизости нет. И мы сожжем все деревья, из которых они могли бы сделать плоты.
— Это неважно. Прежде всего потому, что сжечь все деревья дотла мы не сможем. Вы это понимаете, как и я, Джезал. Они не выгорят до сердцевины. И даже если бы это нам удалось, что это изменило бы? Несколько дней отсрочки, вот и все, пока чудовище не найдет другой способ переправы. А оно в конце концов найдет. Мы нанесем им урон, но не уничтожим. Слишком большое несоответствие в численности. Они начнут голодать, но недостаточно — и у них будет вдоволь воды. Если они переберутся на другой берег Ганга, то смогут добраться и до Каушамби. И мы никак не сможем этому помешать.
— К тому времени Дамодара может взять Каушамби, — заметил Джаймал.
— А может и не взять, — возразил Дазал. Старый раджпутский князь выпрямился. — Нет, по-моему, Велизарий прав. Тут надо быть осмотрительным.
* * *
На следующий день вернулись еще три патанских разведчика с донесениями. Двое с юга, один с севера.
— На подходе еще одна армия, полководец, — доложил один из первой группы. Он показал пальцем на юг. — Из Матхуры. Большая часть гарнизона, как мне кажется. Много людей. В основном пехотинцы. Примерно пять тысяч кавалеристов. Несколько пушек. Но не большие-пребольшие.
— Они движутся очень медленно, — добавил второй.
Велизарий кивнул:
— Хорошие новости, на самом деле, — хотя они усложняют нам жизнь.
Джезал вскинул голову:
— Почему это «хорошие»?
Его старший брат фыркнул:
— Подумай сам, молокосос. Если мы выманили гарнизон Матхуры сюда из безопасных городских стен, то открыли Дамодаре дорогу на Каушамби.
— А-а, — Джезал принял слегка пристыженный вид.
Велизарию пришлось подавить улыбку. Так называемому «молокососу» было семьдесят с лишним лет.
— Да, — подтвердил он. — Конечно, это затруднит нам жизнь.
Полководец начал проигрывать в уме различные варианты. Но все они были отброшены, когда прозвучало последнее донесение.