Он наступит в ближайшие несколько часов. Линк все еще был принужден использовать человеческие инструменты, а у этих слабых созданий были неотменимые собственные нужды. Которые временами приходилось учитывать.
И потому с нечеловеческим терпением Линк молча наблюдал, как его особые жрецы и телохранители в чаундоли приступают к своим ритуалам.
Можно было даже сказать, наблюдал с удовлетворением. По крайней мере, эта часть плана новых богов работала как надо. Культ, утвержденный столетие назад в землях кхмеров, хорошо служил своей цели. Линк мог положиться на то, что эти жрецы и телохранители выполнят требуемое.
Увы, не так быстро, как ему хотелось бы. Но полдня проволочки роли не играют. Даже если, как предполагал Линк, Дамодара завладел большими орудиями Матхуры, пройдут еще недели, пока они смогут сокрушить стены Каушамби.
* * *
Расчеты Дамодары были значительно более пессимистичны.
— Минимум два месяца, — проворчал он, наблюдая, как большие пушки изрыгают огонь на стены Каушамби. Половина снарядов не долетала вообще. Гигантские, но грубо сделанные стволы осадных орудий наводились на цель лишь приблизительно. А огромные каменные ядра, ударявшиеся о стены, казалось, причиняли урона не больше, чем мелкая каменная галька.
— В лучшем случае, — кисло добавил новопровозглашенный император.
Но Рана Шанга его почти не слышал и совсем не обращал внимания на пушки. Князь раджпутов вошел в своеобразный душевный транс, в который часто входил перед большим сражением. Необычное сочетание безмятежности и яростного предвкушения — причем первое служило дамбой, сдерживающей бурные воды второго.
Когда придет время — а оно придет очень скоро, думал он, — дамба прорвется.
Нет, ее сметет. Ревущим потоком понесется сначала величайшая скачка всей его жизни, а затем величайшая битва.
— Месяцы! — рыкнул Дамодара.
— Да, господин, — отсутствующим тоном подтвердил Шанга. Он даже не заметил, что обратился к Дамодаре как встарь, не используя новый титул «ваше величество».
Дамодара тоже не обратил на это внимания.
* * *
— Я беспокоюсь, — сказал Тарун. — Что если я сделаю что-то не так? Ты уверен, что...
— Глупости, — успокаивал Раджив сына содержателя конюшен. Сам он сжимал в пальцах запальный шнур. — Что может пойти не так? У тебя полный карман спичек. Просто подожги фитиль и беги в укрытие.
Тарун в сомнениях вынул одну из спичек и стал ее рассматривать.
— А что если...
Пытаясь не выказывать свое раздражение, Раджив вынул спичку из рук Таруна и чиркнул ей по каменному полу конюшни. Спичка исправно вспыхнула, испустив струйку едко пахнущего дыма.
— Изготовлено на заказ, — напомнил он. — Лучшим аптекарем в Каушамби.
Честность заставила его добавить:
— Ну... По крайней мере, лучшим в этом квартале. Хотя он, возможно, не уступит и дворцовым аптекарям.
Замечание было справедливо, но доставило Таруну новый повод для беспокойства.
— А что если он предаст нас? Спички — вещь необычная. Что если он начнет разузнавать...
Валентиниан, сидя на корточках неподалеку, тихо захихикал:
— Разве не ты еще вчера говорил нам, что никто больше не обращает внимания на солдат? Даже сами солдаты?
— Копают они уже далеко не так рьяно, — добавил Анастасий. — Что тоже хорошо, поскольку они подобрались довольно близко.
Как обычно, не выдержав долгого сидения на корточках, рослый катафракт поднялся на ноги. Это вышло неуклюже — не потому, что Анастасию не хватало координации движений, — вовсе нет, для человека его габаритов — но просто потому, что сами размеры создают определенные физические ограничения. Носорог тоже неуклюж, когда встает на ноги. Но от этой неуклюжести не остается и следа, когда он бросается в атаку.
— Расслабься, пацан. Сейчас стены дворца Скандагупты украшает тысяча с лишним мертвых тел и отрубленных голов. Скандагупта — кровожадный маньяк, и все в городе это знают. Никто в здравом уме не захочет связываться с ним — или с его службой поддержания порядка. Аптекарь будет делать то, что сейчас стараются делать все остальные. Заниматься своим делом и надеяться выжить, что бы ни случилось.
Это была правда, и Тарун знал это так же хорошо, как и остальные собравшиеся в конюшне. Солдаты и рабочие, перекапывающие квартал в поисках потайных ходов, уже с неделю как сильно утихомирились. «Утихомирились» в смысле действительно продуктивной работы. Точнее, они создавали видимость кипучей деятельности. Но большая часть ее была лишь видимостью; они буквально перетаскивали землю и булыжники из кучи в кучу или из ямы в яму и обратно.