И уж точно не за двадцать минут. И, возможно, даже не за двадцать часов. Если без пушек.
* * *
Через пять минут к офицеру, командующему постом на воротах, поступил сигнал тревоги. Это был исключительно способный офицер. Немедленно сделав свои выводы, он приказал своим солдатам вывести имевшиеся у них четыре полевые орудия. Одно для стрельбы шестифунтовыми ядрами и три — четырехфунтовыми.
Солдаты тоже были исключительно хорошо обученными. Пятьсот человек, не меньше. Командир был уверен, что сможет отбить атаку на ворота, когда доберется до них.
За... возможно, пятнадцать минут. Или за двадцать, что более вероятно. Солдаты уже бодрствовали, потому что он приказал объявить побудку сразу же, как только услышал сообщение о ракете, но все еще в большинстве своем находились в казармах. Казармы отделяло от ворот расстояние с треть мили, а улицы были узкие.
Двадцать минут, это должно быть достаточно быстро. Армия бунтовщиков сосредоточила наступление на севере — судя по донесениям, которые он получил, — откуда и была послана шпионами сигнальная ракета. Может быть, те ворота тоже атакованы предателями. Командующий офицер был весьма опытным. Большинство осажденных крепостей пало от предательства, а не от обстрела.
Император, кисло подумал он, лучше бы приказал своим солдатам искать шпионов вместо беглых бунтовщиков. Кому есть дело до того, чем занята знатная госпожа с детьми, прячущаяся в каком-то подвале?
* * *
Солдаты, уже добравшиеся до ворот, вдруг стали отступать. Они не ожидали столкнуться с такой откровенной жестокостью отпора. Предателей, кто бы они ни были, сопровождал жуткий великан. Чудовищное существо, вышибавшее дух из людей своей огромной булавой, иногда сражавшее двоих одним ударом. А рядом с ним сражались злобные йетайцы.
Испугавшись, солдаты пятились назад. Их копья были бесполезны. А мечи тем более.
— Несите луки! — заорал офицер. Он зашнуровывал на себе доспехи и путался в ремешках. Разбуженный по тревоге, он еще не совсем пришел в себя.
Его подчиненные поспешили выполнить приказ. Луки были сложены в казармах. Довольно далеко от злобного великана. Командир уставился на поток солдат, развернувшийся обратно в казармы.
— Да не все! Ты, ты и...
Он замолчал и рухнул на землю. Даже надень он доспехи как следует, стрела, пронзившая его грудь, прошила бы их с легкостью.
Несколько солдат, еще не повернувших к казармам, уставились на это зрелище. Затем на предателей, стоявших за тележкой, перегораживающей вход.
— У злобного великана есть лук! — в панике заорал один. — У него есть лук!
Все, кроме одного, бросились внутрь казарм. Единственный замешкавшийся был пришпилен к дверному косяку другой стрелой, которая ударила так...
Как в точности и ожидаешь от стрелы из лука злобного великана. Пронзила беднягу насквозь и полетела бы дальше, если бы ее не остановил дверной косяк.
— Вот это размер, — потрясенно прошептал один из солдат, выглядывая из окна казармы. — Гораздо больше наших.
* * *
— Какие ворота? — взвизгнул Скандагупта. — Какие ворота? Говори ясно, чтоб тебя!..
Император еще толком не проснулся. Опасный в любое время суток, он был положительно смертоносен в таких случаях.
Генерал, командующий городским гарнизоном, сам не был уверен в ответе. Но произнес, твердо и уверенно:
— Двое ворот, ваше величество. Однако главная атака, кажется, идет на северные ворота. Как докладывают, там ее возглавляет сам Дамодара.
Это было достаточно правдиво. Э-э. Возможно. Часовые на крепостных башнях с помощью подзорных труб увидели, как сворачивают шатер восставшего псевдоимператора и на северные ворота накатывает приливная волна его войск. Возглавили их йетайские подразделения, возможно, ведомые самим Тораманой.
Бесспорно, медленный прилив, если не считать йетайского авангарда. Никакого сравнения с яростной атакой раджпутов на южные ворота. Но эта последняя, может быть, обманный маневр.
— Так отправляйся к северным воротам! — завизжал император. — Немедленно! Или я добавлю и твою голову в свою коллекцию! Трус! Вонючий...
— Повинуюсь, ваше величество! — Генерал поспешил расценить эти визгливые проклятия как высочайшее позволение удалиться. Он исчез из приемных покоев раньше, чем император закончил его проклинать.
И никогда в своей жизни не чувствовал такого облегчения накануне отчаянной битвы.
* * *
К тому времени, как лейтенант, распоряжающийся в казармах, успел выгнать своих солдат на небольшую площадь перед воротами, послышался некий звук. Похожий на далекий отзвук приближающегося грома. Гром лошадиных копыт и рев людских голосов.