— Неважно. Наверно, я просто не привыкла к насилию.
Казалось, это его удовлетворило, к облегчению Анны. В таких обстоятельствах она едва ли сможет объяснить своим спасителям, как ненавидит собственного мужа. И тем более причины своей ненависти, поскольку она и сама их не понимала.
А еще она была потрясена. На этой пристани случилось что-то важное, что-то непредвиденное, и она была не до такой степени охвачена гневом, чтобы не понимать этого. В первый раз в жизни от ее мужа исходило нечто, не загнавшее ее в тупик.
Она разглядывала окрестности — угрожающе пустые и безрадостные в сравнении с роскошной обстановкой, окружавшей ее всю прошлую жизнь. Интересно, что подумал Калоподий, когда впервые это увидел. Интересно, что он думал, что он чувствовал в первый раз, когда увидел, как в бою кровь разливается лужами. Интересно, боялся ли он, когда впервые шел в атаку.
Интересно, что он думает, что он чувствует сейчас, с изувеченным лицом.
И опять ее уколола странная боль. Калоподий был красивым юношей, хоть ей это не доставило никакого удовольствия.
Послышался голос исавра и прервал ее размышления:
— Дикая тут местность. Но куда только не пойдет женщина, чтобы отыскать своего мужа.
Ее опять обожгла ярость. Но это невозможно было объяснить; слова не шли на язык. Она сказала только:
— Да.
* * *
На следующий день, плывя с острова на материк, он объявил Анне о своем решении. И в первый раз со дня их встречи она словно проснулась. Отчуждение и скука пропали, их заменила холодная и безжалостная ярость, которая просто ошеломила его. Сказано было немного, но каждое слово жалило, как укус змеи.
Почему? — поразился он. Ему казалось, что, согласно ее происхождению из семьи, прославленной прежними героическими деяниями, а не нынешними большими доходами, она это одобрит.
Он пытался раскрыть источник ее раздражения. Но после первого яростного выпада Анна замкнулась и перестала отвечать на его вопросы. Вскоре Калоподий сдался и прекратил беседу. Не то чтобы он сильно надеялся на близкие отношения в этом браке. Поэтому, решил он, если вернусь с войны живым, заведу себе наложницу.
Глава 4
Железный Треугольник, Пенджаб
Зима, 533 год от Р. Х.
— Ты мог бы дать описание получше, — проскрипел Юстиниан. Бывший римский император стал главным юстициарием с тех пор, как его ослепили заговорщики, подстрекаемые шпионами малва, и таким образом лишили прав на трон по римским законам. Но своей привычки повелевать он не утратил.
Да было и незачем. Хотя новым императором официально провозгласили Фотия, несовершеннолетнего сына Велизария, в Константинополе правила императрица-регент Феодора, жена Юстиниана. Однако первого полководца Римской империи раздражало, что ему выговаривают, словно напроказившему школьнику. Сжав челюсти, Велизарий снова поднес к глазам подзорную трубу.
— По моим расчетам — как уж могу, пока они ее не достроили — башня будет высотой, самое меньшее, в триста футов. С точки зрения...
— Неважно, неважно, — перебил Юстиниан. — Это не имеет значения. С такой высоты они явно собираются наладить широкое радиовещание на средних волнах.
Грубо выжженные глазницы императора были обращены к далекой башне малва, словно он мог видеть. Или вглядываться.
— Во имя Господа, зачем? — воскликнул он. — Для военных целей в направленном вещании гораздо больше смысла и нужно гораздо менее массивное сооружение. Вот как у нас, например.
Юстиниан махнул рукой по направлению к югу, где римская армия насадила свой собственный огород антенн в самом углу треугольника, образованного слиянием рек Инда и Чинаба.
Из укреплений на северной стороне Железного Треугольника были видны только верхушки антенн. Римская радиосвязь была направленной, а не широковещательной, и потому не требовала высоченных башен. Важной для направленного вещания была длина антенны, а не ее высота.
Опуская подзорную трубу, Велизарий пожал плечами:
— Может быть, по той же причине, по какой Антонина и Усанас выстроили для нас точно такую же башню в Аксуме. Она дает нам возможности трансляции, которых мы иначе не имели бы.
— Это бессмысленно, — проворчал Юстиниан. — Я бы понял, если бы они выстроили такую громадину в Каушамби. Но зачем городить ее здесь, на передовых позициях? У нас-то такой нет.
Велизарий промолчал.
После секундного замешательства Юстиниан хрипло хихикнул:
— Ну ладно, ладно. Разумеется, наши причины совсем другие, чем у них. По крайней мере, теперь я уверен, что у чудовища из будущего нет сварливой жены, в отличие от меня.