В первый раз за этот день в голосе Эйда появился намек на его обычную шутливость. Я все не могу понять, как такой умный человек, как ты, может быть таким болваном в некоторых вещах.
«Что ты имеешь в виду?»
Ты не мог сообразить, что делает Агафий, пока тебя не ткнули носом. А я сообразил сразу. Но напомню тебе, что тут тебя ждет император — а империя малва, возможно, остается самой могущественной империей мира. Или станет ей за несколько лет, которые Дамодара проведет у власти. Лучше оставаться с ним в хороших отношениях.
Это было хороший совет. Велизарий повернулся к Дамодаре и поклонился.
— Вы призвали меня к себе, ваше величество. Чем я могу быть вам полезен?
На лице Дамодары быстро вспыхнула улыбка.
— Что ж, начиная с завтрашнего дня, ты будешь полезен всем нам своим здравым смыслом. У нас, как ты знаешь, весьма сложная задача составить мирное соглашение. И мы уже спорим, где созвать общий совет. К счастью — на сегодняшний день — эти споры ведутся в основном по радио и телеграфу.
Император малва поднял руку.
— Но это заботы завтрашнего дня. Сегодня перед нами стоит совсем другая задача. Возможно, более важная. И эту задачу, по моему ощущению, никто кроме тебя решить не может.
Велизарий сделал глубокий вдох.
— Вы нашли Линка. И его лабораторию.
— Первое верно. По поводу второго... — Дамодара пожал плечами. — «Нашли» — не совсем то слово. Я уже знал, где она. Все члены императорской династии — по крайней мере, мужского пола — бывали там хотя бы однажды. Я был там несколько раз.
— Проведите меня туда, — произнес Велизарий. Точнее, скомандовал.
* * *
Велизарий не смог понять назначения приборов в подвале глубоко под дворцом. Проблема была не в том, что они, в своей сияющей гладкости, выглядели скорее как магические артефакты, чем как «машины» в его понимании. Это было потому, что он знал, что никогда не сможет понять, что они делают и как работают.
Я, если честно, тоже этого не понимаю. Не думаю, что даже Великие могут понять, разве что в общих чертах. Новые боги в знании кибернетики превзошли все другие ветви человеческой расы. Великие ушли в другом направлении. В том, что привело к нам, кристаллам. И хотя мы и разделяем некоторые характеристики с компьютерами, но отличаемся от них в других областях.
«Как им удалось доставить сюда, сквозь время, всю эту машинерию, тогда как Великие смогли только — да и то с трудом — отправить тебя почти как бестолковую вещь? — Извиняясь, он добавил: — Я хочу сказать, когда ты только что прибыл. Сейчас тебя не назовешь "бестолковым"».
С одной стороны, Великие не так безжалостны. Расход энергии, необходимый для заброски этих машин вспять во времени, уничтожил родную планету Новых богов. Вместе с большинством населения. Лучше сказать, неполноправным большинством. Выжили лишь немногие.
Почувствовав, что Велизарий хочет спросить, раньше, чем тот успел задать вопрос, Эйд добавил:
Да, они знали, что так получится. По крайней мере те, кто это планировал. Большинство не знало — те, кто погиб. Даже у Новых богов есть разделение на фракции. Те, кто устроил это, — те, что остались, — они...
«Фанатики, — заключил Велизарий. — Фанатизм довел до крайностей, ожидаемых от "суперлюдей". Я понимаю».
Но теперь было не время заниматься машинами. Дамодара привел сюда Велизария не для того, чтобы разбираться с приборами. Точнее, не совсем для этого.
Полководец повернулся и внимательно рассмотрел крохотную женскую фигурку, прикованную к сиденью. Лицо ее было скрыто капюшоном.
Не гляди туда, — сказал Эйд.
«Нет, я должен».
Три шага — и он встал рядом; быстрое движение руки — и капюшон был откинут.
На свет явилось лицо юной девочки семи-восьми лет. Но глаза, глядевшие на полководца, возраста не имели. Они не принадлежали человеческому существу. Их ярко-карий цвет выглядел неуместным. Пустота взгляда ошеломила его.
«У нее кляп во рту».
Не слушай ее.
«Нет, я должен».
С кляпом пришлось повозиться. Узел, удерживающий его, был очень тугим. Трудясь над узлом, Велизарий слышал прерывистое дыхание людей за своей спиной.
Как всегда, способность Эйда усиливать чувства Велизария оказалась очень кстати. Позади него было пять человек, и четверо из них затаили дыхание. Пятый дышал как обычно.
Велизарий знал, кто это был. Не будь этого пятого, полководец не осмелился бы зайти так далеко. Велизарий, возможно, был таким же великим полководцем, как Александр Македонский, но никогда не мыслил как Александр. Он стал тем, кем стал, благодаря людям, которыми он умел руководить — и на которых полагался — а не потому, что считал себя сыном Зевса.