Велизарий криво ухмыльнулся. Хотя они с Юстинианом никогда не обсуждали этого открыто, но оба прекрасно знали — и знали, что это известно им обоим, — причину, по которой считалось тактически невыгодным строить в Железном Треугольнике широковещательную радиобашню: чтобы императрица-регент не забросала их своими распоряжениями.
Или, лучше сказать, чтобы ей было не так легко распоряжаться. Поскольку с установкой телеграфа Феодора присылала в Железный Треугольник как минимум два сообщения на дню.
И одно из них, почти каждый день, было строгим повелением, чтобы Юстиниан прекратил изображать из себя солдата и вернулся в безопасную империю из этих варварских южных краев, или жалобной просьбой о том же самом, или обещанием всех божьих кар в случае отказа — или же, чаще всего, все это вместе.
— Мы тут что-то проглядели? — осведомился Юстиниан.
Вопрос был обращен не столько к Велизарию, сколько к драгоценности, висевшей в ладанке на мускулистой груди римского полководца. Внутри этой ладанки хранился Эйд, живой кристалл из будущего, посланный в прошлое, чтобы — возможно — предотвратить будущую интервенцию так называемых «Новых богов».
Ответ Эйда прозвучал только в сознании Велизария: Нет, — сухо отвечал кристалл. — Мы ничего не проглядели. Скажи этому мерзкому старикашке, чтобы перестал быть таким подозрительным. И чтобы перестал быть таким мерзким, если уж на то пошло.
Юстиниан не мог видеть, как широко улыбается Велизарий. Кроме самого полководца, Юстиниан был единственным человеком, регулярно общавшимся с Эйдом в прямом контакте. Большинство людей сильно тревожил прямой контакт с кристаллом. Общение с Эйдом обычно представляло поток образов — многие из которых ошеломляли — а не просто слов, которые легко стирались из сознания реципиента.
Юстиниана, возможно, такой способ тоже тревожил. И Велизария тоже, очень часто. Хотя бывший император и был «мерзким» и «подозрительным» — с чем Велизарий был в общем согласен, за исключением неподходящего слова «старикашка», — но обладал одним из самых острых умов, какие только даны человеку. Поэтому он спокойно притерпелся — и даже, более того, вскоре извлек выгоды из прямого контакта с Эйдом, став главным инженером Римской империи.
Или, лучше сказать, главным над инженерами. По причине слепоты Юстиниан не мог сам воплощать свои замыслы.
Хотя Эйд терпел эти постоянные контакты ради общих проектов, ему это не нравилось. Он недолюбливал Юстиниана.
Да и что тут странного? Юстиниана недолюбливали почти все.
Выплеснув свое раздражение, Эйд неуверенно добавил: Я не знаю, зачем они это делают. Но я уверен, что это не хитрый трюк, который мы не поняли.
Велизарий мысленно кивнул Эйду. И повторил Юстиниану:
— Эйд так не думает, хотя и не знает, зачем они это строят. По-моему...
— Ну, это очевидно, — перебил Юстиниан, словно не он сам только что задал этот вопрос. — Для поднятия боевого духа, вот и все.
И снова махнул рукой на юг.
— Мы здесь понатыкали кучу проводов, а это раздражает солдат. Нам даже пришлось охранять позиции, чтобы эти недоумки не спотыкались о них в темноте. Особенно когда надерутся местного пива. И с таким количеством поражений, какое малва понесли за последние несколько лет, даже это чудовище Линк начало беспокоиться о поднятии боевого духа. Огромная внушительная радиобашня поможет укрепить боевой настрой солдат, даже если она бесполезна. Особенно у этих солдат. Эти крестьяне поголовно невежественны и неграмотны.
Велизарий опять заулыбался. Фраза «невежественные и неграмотные крестьяне» действительно точно описывала большую часть армии малва. С другой стороны, то же определение можно было приложить и к большинству римских солдат. Со временем те изменения, которые принес в этот мир Эйд, вызовут стремительный подъем уровня грамотности — и уже вызвали, в среде молодежи. По крайней мере той, что живет в больших городах. Но даже через пять лет после появления Эйда это очень слабо затронуло римское войско. До сих пор, считая до ранга гекатонтарха, читать и писать умел не более чем один из десяти. К тому же огромная доля офицерского состава также была неграмотна, разве что — в большинстве своем — была способна с грехом пополам нацарапать свое имя.
Ну что ж. Войны приходится вести чем есть. Какими бы слабостями и ограничениями ни обладала римская армия, Велизарий знал, что она все равно заметно превосходит вражескую. На уровне среднего солдата, определенно. Римская империя со всеми своими пороками и недостатками оставалась обществом, где способный и решительный человек мог сделать карьеру благодаря своим способностям. А малва, с другой стороны, с их твердым пристрастием к кастовой системе, приходилось брать числом солдат, которых в изобилии поставляло огромное население северной Индии.