В сумасшедшем доме под названием «империя малва» победы ввергли его в большую опасность, чем могли бы ввергнуть поражения. Малва боялись талантливых полководцев в каком-то смысле больше, чем бездарных.
— Мы возвращаемся в Бхаруч, — заявил Дамодара. — Этот объезд бесполезен, а я хочу попасть в город до темноты.
Шанга кивнул и стал разворачивать лошадь. Но вдруг застыл:
— Господин! Помни. Я принес клятву.
* * *
Шанга ускакал, а Дамодара угрюмо глядел в воду. Ох уж эти раджпуты и их окаянные священные клятвы!
Но эта мысль посетила его скорее по привычке. Дамодара знал, как обойти священную клятву, которую раджпуты принесли императору малва, присягнув в вечной верности. Он рассчитал это уже давно — и даже не нуждался для этого ни в каких намеках Нарсеса.
Дело было ясно, если человек готов рискнуть всем в одной дерзкой авантюре. Затруднение было в том, что Дамодара, при всем разнообразии своей военной стратегии, по натуре был осторожен и тяжел на подъем.
Проклятый Нарсес!
Эту мысль Дамодара тоже прогнал от себя, как застарелую привычку. Правда, евнух-римлянин манипулировал Дамодарой — безжалостно и явно в своих собственных целях. Но фактически он поступал правильнее, чем колеблющийся Дамодара. Можно ли проклинать человека, который манипулирует тобой в твоих же интересах?
Конечно, можно — что Дамодара и проделал снова. Проклятый Нарсес!
Но... оставалась династия малва. И ее тайный повелитель. Величайшая, могущественнейщая — и, конечно, ядовитейшая — кобра в мире. Рядом с которой Нарсес казался безобиднее ягненка.
Итак, наконец, на пыльной дороге, ведущей к реке Нармаде, лучший полководец малва принял решение, к которому шел годами.
* * *
К этому решению его привело множество причин.
Во-первых, он чувствовал, что окажется в западне, если ничего не предпримет. Если малва выиграют войну, то, по оценке Дамодары, казнят его как слишком талантливого полководца. Более вероятно другое — и в этой оценке он уверялся все больше и больше — что малва войну не выиграют. В этом случае Дамодару уничтожат вместе со всей династией.
Во-вторых, он боялся за свою семью. Любой из двух вышеназванных исходов — особенно первый — сулил гибель и ей тоже. В случае победы римлян, как казалось Дамодаре, они не станут преследовать его семью. Но это ничего не значило. В хаосе низвержения империи малва по всей Индии прокатятся волны восстаний — и они будут нести смерть всем, связанным с правящей династией. Вероятность, что жена и дети Дамодары переживут резню, была почти нулевой.
И наконец, в-третьих — и в каком-то смысле, самое главное — Дамодаре надоел тайный повелитель малва. Обозревая свой жизненный путь, Дамодара ясно видел, что сверхчеловеческий разум из будущего на самом деле...
Придурок. Чудовище и монстр, к тому же. Но прежде всего — напыщенный, лепечущий, слюнявый идиот.
Дамодара вспомнил разговор, который вел с Велизарием, и размышления римского полководца о безнадежной глупости стремлений к идеальному. Тогда он, кажется, согласился с римлянином. Теперь был в этом уверен.
Итак, он принял решение.
К демонам всех новых богов и их планы.
Он мог бы добавить: «К демонам всех малва». Но в свете его замыслов — если они когда-нибудь сбудутся — это было бы нелепо. С этой минуты, если Дамодара с семьей и выживут, то только за счет того, что они малва.
Весь оставшийся путь он убеждал себя в правильности своего решения. Это было нелегко. Внутренняя сущность Дамодары, которая с детства поддерживала в нем здравый смысл, издевалась над ним всю дорогу.
* * *
Как только дозорный отряд возвратился в Бхаруч, сразу после заката, Дамодара немедленно прошел в покои Нарсеса. Полководец малва не делал тайны из своих посещений. Нанда Лал, несомненно, отрядил шпионов следить за ним, но что с того? Дамодара регулярно советовался с Нарсесом и всегда делал это открыто. Если теперь начать скрываться, можно возбудить подозрения.
— Да, господин? — почтительно спросил Нарсес, вежливо введя Дамодару во внутренний покой, где они всегда обсуждали свои дела. В этом покое — определенно — шпионы Нанды Лала не могли ничего подслушать. — Не хотите ли вина? Угощения?
Старый евнух указал на ближайшее кресло, самый роскошный предмет обстановки в комнате.
— Прошу, присаживайтесь.
Дамодара не обратил внимания на приглашение. Он пристально рассматривал третьего человека, присутствующего в комнате, наемного убийцу с ястребиным профилем, по имени Аджатасутра, который был главным приспешником Нарсеса со времени провала восстания «Ника» в Константинополе.