— Но давай вернемся к насущному вопросу. В сущности, твой брак был средством вознести вашу семью в более респектабельные сферы и спасти семью Мелиссинов — разумеется, тайно — из лап кредиторов. Кстати, какое приданое ты получил за своей женой?
Калоподий пожал плечами:
— Точно не знаю. Моя семья так богата, что приданое не имеет значения. Учитывая обстоятельства, Мелиссины предложили большую сумму. Но я подозреваю, что мой отец просто-напросто ссудил их этим приданым — а затем подготовил избавление от их денежных затруднений, связав их состояние с нашим. — Он откашлялся. — Конечно, все это делалось втайне.
Велизарий сухо рассмеялся:
— Да, в большой тайне. И как отнеслись к этому Мелиссины?
Калоподий неловко поерзал на скамье.
— Не очень хорошо, как вы можете предположить. Я впервые увидел Анну через три дня после того, как отец известил меня о будущем браке. Это был один из тщательно отрепетированных «случайных визитов». Она с матерью приехала на нашу виллу близ Никомедии.
— В сопровождении маленькой армии слуг и служанок, я уверен.
Калоподий улыбнулся:
— Не маленькой армии, а настоящего войска. — Он опять откашлялся. — В тот раз они остановились на три дня. Мне было ужасно неловко. Мать Анны — ее зовут Атенаис — не потрудилась даже скрыть свое презрение ко мне и к моему семейству. Мне кажется, она была крайне огорчена тем, что денежные затруднения в ее семье принудили их искать мужа для старшей дочери среди менее знатных, но более богатых представителей аристократии.
— А сама Анна?
— Как знать! За эти три дня она почти ничего не сказала. На всех прогулках, когда мы обозревали имение, — Господи, беседы с дуэньями! — она казалась до того рассеянной, что это граничило с грубостью. Я так и не смог узнать ее получше, командующий. Мне показалось, она чем-то расстроена. Но было ли это близкое замужество или что другое, право, не могу сказать.
— Признайся, ты и не старался выяснить.
— Верно. Я всегда знал, что для меня возможен только брак по расчету. — Калоподий пожал плечами. — По крайней мере, моя предполагаемая невеста была воспитанна и недурна собой. И я в конце концов выяснил — и это стоило усилий по освобождению от роскошных туник, головных покрывал и изощренной косметики, в которые ее так старательно обрядили, — что она очень привлекательна.
Он опять пожал плечами.
— Вот так вот. Мне было семнадцать, командующий. — Вдруг он смутился, осознав, как глупо это прозвучало. Теперь он был старше всего на год, и даже если...
— Тогда ты был мальчишкой; сейчас ты мужчина, — подытожил Велизарий. — Все выглядит иначе через год, проведенный в кровавых сражениях. Я-то знаю. Но потом...
Калоподий услышал тихий вздох полководца.
— Семнадцать лет. Когда война против малва кажется из Константинополя еще грознее, чем на самом деле, мысли пылкого юноши вроде тебя сосредоточены на подвигах воинской доблести, а не на домашнем уюте.
— Да. Я тогда твердо все решил. Как только сыграли свадьбу — э-э, и брак состоялся фактически — я ушел в армию. Я не видел смысла дожидаться появления наследника. Кроме всего прочего, у меня трое младших братьев, и все они в добром здравии.
Снова в бункере воцарилось молчание, и Калоподий опять услышал приглушенные раскаты артиллерийской перестрелки.
— Как вы думаете, она поэтому рассердилась на меня, когда я объявил ей, что уезжаю? Я-то думал, что ей это безразлично.
— Вообще-то нет. По-моему... — Калоподий расслышал слабый шум, словно полководец перебирал бумаги на столе. — Тут есть над чем подумать. Жена, возмущенная пренебрежением — или обрадованная возможностью расстаться с мужем, вряд ли предприняла бы усилия к тому, чтобы снова тебя найти.
— Тогда зачем она это делает?
— Сомневаюсь, что и сама она это знает. Хотел бы я знать, что за всем этим стоит. — Велизарий помолчал, затем заговорил снова: — Кажется, она всего на год тебя старше.
Калоподий кивнул. Полководец продолжал:
— Что ты знаешь о том, чего хочет от жизни восемнадцатилетняя девушка? Если, конечно, предположить, что она не робкого десятка — судя по всему, твоя Анна именно такова. Робкая девушка, вообще говоря, не стала бы пробираться к мужу по зонам боевых действий.
Калоподий ничего не сказал. Выдержав паузу, Велизарий рассмеялся:
— Ты никогда не задумывался над этим, верно? Ну, юноша, пожалуй, наступило время решений. И не только в твою пользу.
Снова заскрипела скамья, полководец встал.
— Когда я сказал, что не знаю никаких подробностей твоей женитьбы, я приврал. Я ничего не знал о том, как это выглядит, так сказать, «изнутри». Но я кое-что знал о внешней стороне вещей. Этот брак важен для империи, Калоподий.