— Почему?
Полководец укоризненно поцокал языком:
— Это, парень, важнее для победы, чем тактика в сражении. Ты всегда должен следить — постоянно — за тем, что в будущем станет называться «тылом». — Калоподий снова услышал, как полководец расхаживает по бункеру. — Ты не должен быть настолько наивен. Ты должен знать, что римская знать не особенно предана правящей династии.
— Но моя семья не такая, — запротестовал Калоподий.
— Да. Ваша семья и большинство недавно разбогатевших родов. Это потому, что ваши богатства созданы в основном торговлей и удачными сделками. Война — со всеми новыми технологиями, которыми одарил нас Эйд, — была для вас благословением. Но с точки зрения старой землевладельческой аристократии это выглядит по-другому. Ты знаешь не хуже меня — ты должен это знать — что именно старая аристократия поддержала восстание «Ника» несколько лет назад. К счастью, большинству из них хватило ума держаться в тени.
Калоподий не смог удержаться от дрожи. И полководец сказал то, что Калоподий не посмел спросить. Причем сказал это, как ни странно, со смехом:
— Мелиссины были очень близки к аресту, Калоподий. Аресту и конфискации имущества всей семьи. Если бы отец Анны, Никифор, был хоть чуточку менее осторожен... Правду сказать, тогда бы его голова была следующей на колу после головы Иоанна из Каппадокии. Его спасло то, что он был осторожен — относительно — и что Мелиссины — один из полудюжины самых знаменитых родов в империи.
— Я не знал, что они были так тесно связаны с...
Калоподий почувствовал, как Велизарий разводит руками.
— Мы смогли их утихомирить. И с тех пор Мелиссины, кажется, отказались выступать в открытой оппозиции. Но мы были очень рады — я говорю за Феодору, Юстиниана и за себя самого с Антониной — когда услышали о твоем браке. Связь с Саронитами неизбежно вовлечет Мелиссинов в поддержку правящего дома. Особенно если они — с таким практичным советником, как твой отец, — начнут сами богатеть на новой торговле и предприятиях.
— Только попробуйте им это сказать! — выпалил Калоподий. — Это занятие для плебеев.
— Они скоро сменят эти речи. А Мелиссины очень влиятельны в кругах старой аристократии.
— Я понимаю вашу точку зрения, командующий, — Калоподий протянул руку по направлению к не видимому им столу и лежащим на нем бумагам. — Так что же мне, по-вашему, делать? Приказать Анне ехать в Треугольник?
Калоподий услышал, как рука Велизария гневно стукнула по столу.
— Глупости! Пора тебе приложить к этому вопросу свой изощренный ум! Брак — если это брак не только по названию — точно так же требует усилий в грамматике и риторике.
— Я не понимаю, — растерянно произнес Калоподий.
— Вижу, что не понимаешь. Будешь делать то, что я скажу?
— Обязательно буду, командующий.
Велизарий рассмеялся:
— Вот мне бы такую уверенность! Эх...
После паузы:
— Ничего ей не приказывай, Калоподий. Пошли Дриопию письмо, что твоей жене разрешается действовать по собственному усмотрению. И пошли такое же письмо Анне. И я бы на твоем месте...
Еще одна пауза.
— А, ладно. Это решать тебе.
В последовавшем молчании бункер снова заполнился звуками перестрелки. Похоже, что они стали громче.
— Ну все, пока с тебя достаточно, юноша. А мне лучше пойти поискать Маврикия. Судя по звукам стрельбы, похоже, что малва готовы опять пойти на приступ.
* * *
Калоподий сразу же принялся за составление писем, диктуя их писцу. Письмо к Дриопию написалось мгновенно. А вот письмо к Анне сразу не заладилось. Калоподий, по причинам, которые сам не смог бы назвать, обнаружил, что подобрать верные слова очень трудно. Грамматика и риторика совсем не помогали.
В конце концов, движимый порывом, который смутил его самого, он продиктовал просто:
«Поступай как хочешь, Анна. Что до меня, я был бы очень рад увидеться с тобой снова».
Глава 8
Бхаруч
На следующий день после совещания с Нарсесом Дамодара пришел к покоям, занимаемым Нандой Лалом, в противоположном крыле огромного дворца. И учтиво стал ждать позволения войти. Учтиво, поскольку Дамодара официально был гоптрием Декана, а потому, в определенном смысле, весь этот дворец мог считаться его владениями.
Но не было причины проявлять грубость. Вскоре начальник шпионской сети малва вышел из своих личных покоев.
— Итак, Дамодара? — спросил он. Не утруждая себя, как обычно, почтительными замечаниями и любезностями в адрес полководца.