Вопли, выкрики и прочие звуки борьбы слышались из окна немного дольше. Примерно секунд десять.
Потом наступила тишина.
Кунгас глянул на площадь, чтобы убедиться, что подставная царица не пострадала. У него не было никакого личного интереса к девушке — он даже не знал точно, кто она, — но вовсе не желал выслушивать нападки Ирины, если девушка пострадает.
И самообвинения к тому же. Притом Ирина не была свободна от естественной человеческой привычки обвинять других, чтобы не чувствовать себя виноватой.
Оставался еще вопрос, сколько сарматских девушек, занятых нападением, ранено или убито. Но это было совсем другое дело. Если девушка убита в сражении с оружием в руках — это вовсе не повод для мучительных чувств, как в том случае, если девушка убита в роли беспомощной приманки.
— Очень странно, — пробормотал про себя Кунгас. — Но так и есть. Надо как-нибудь при случае расспросить Дададжи, может ли он разъяснить мне это философски.
Он повернулся и направился к дверям впереди всех.
— Пойдемте посмотрим.
* * *
Оказалось лучше, чем он ожидал. И гораздо лучше, чем он опасался.
— Видишь? — заявил он Виме. — Убита только одна. И еще одна тяжело ранена, но, скорее всего, выживет.
— Зато будет всю жизнь на костылях, — мрачно скривился Вима. — У нее могут отнять всю ногу, или только до колена.
Куджуло рассмеялся:
— Только послушайте его! Будет ковылять, как дряхлый патанский старейшина!
Он моментально сгорбился и скорчил рожу, изображая ехидного и недовольного старика. Рассмеялся даже Вима.
— Неплохо, — распрямившись, одобрил Куджуло. — Против пяти наемных убийц? Неплохо.
* * *
Конечно, Ирина была расстроена. Убитая и раненая были ей знакомы и по имени, и в лицо. Она их знала, и знала близко.
Но взрыва обвинений не последовало. И даже самообвинений. Сама же девичья сарматская гвардия была в восторге, невзирая на жертвы.
Возможно, в этом не было нужды, но Кунгас все равно попытался утешить ее:
— Вот что случается, Ирина, если берешь себе в предки Александра Македонского и сына Будды.
— Да, милый, я знаю.
— Все девушки вызвались добровольно.
— Да, милый, я знаю. А теперь, пожалуйста, замолчи. И оставь меня одну на несколько часов.
Аксум, Эфиопское нагорье
Усанас сердито смотрел на замысловатое инженерное сооружение, воздвигаемое на широком плато на самой окраине города Аксума. Большая часть плато была покрыта осколками глыб древних царских гробниц.
— Нужно было их всех казнить, — заявил он, — раз уж тебя мне казнить нельзя. Уступаю давлению обстоятельств.
Антонина улыбнулась:
— Долго ли мне терпеть твои подражания Кассандре?
— Какой еще Кассандре? Женщина, ты свидетель. Твоя глупость — нет, не твоя, а твоего мужа — наверняка приведет к духовной гибели великого аксумского царства. — Он протянул указующую длань к радиобашне. — На два века это дурацкое поле, заставленное нелепыми монументами древних языческих царей, было заброшено и позабыто. Как и следовало. А теперь, благодаря тебе и твоему мужу-недоумку, мы воскрешаем худшие времена идолопоклонничества.
Антонина прыснула от смеха:
— Это же радио, Усанас!
Акабе ценцен Аксумского царства не смягчился.
— Это троянский конь, вот что это такое. Вот увидишь. Очень скоро — во тьме, которую не может пронзить мой орлиный взор, — на этой проклятой штуковине высекут эпитафии.
Он мрачно окинул взором сверху донизу огромную каменную башню, ожидающую завершения.
— Вон сколько на ней места.
Антонина оглянулась на грека — начальника строительства, наблюдающего за постройкой:
— Объясни мне, Тимофей. Если я правильно понимаю, как только башню подключат, любой, кто попытается на нее залезть, за...
Начальник строительства вздрогнул.
— Тот изжарится заживо. — Он осторожно изучил взглядом высокую мускулистую фигуру человека, который на деле, если не по закону, сейчас правил Эфиопией. — О, ваше превос...
— Видала? — перебил Усанас, переводя гневный взор на строителя. — Уже началось! Я не «превосходительство» и уж тем более не «ваше». Я скромный носитель царской мухобойки.
Тимофей на шаг отступил. Он свободно говорил на геэзе, языке аксумитов, и потому знал, что титул «акабе ценцен» переводится как «носитель мухобойки». И знал также, что скромность титула ничего не означала.
Антонина попыталась разрядить ситуацию:
— Да перестань ты ворчать. Тимофей, объясняй дальше.
— Ну... это трудно объяснить, не вдаваясь в технические подробности. Но суть в том, что такая большая радиобашня нуждается в большом передатчике, который обеспечивает энергией, — тут он указал на башню, — паровой двигатель у нее внутри. В свою очередь...