Он осторожно принюхался, ища эти следы. Его обоняние, как и слух, тоже сильно обострилось.
— Ну и вонь тут была, полагаю, — заметил он.
Солдат-собеседник опять грубо рассмеялся:
— Верно-верно, командир. Сколько Господь ни создал мух, все были наши.
Калоподий почувствовал, как тяжелая рука Луки легла на его плечо.
— Пора уходить, командир. Здесь очень скоро начнется обстрел.
В прошлые дни Калоподий отказался бы уходить. Но сейчас он больше не чувствовал необходимости демонстрировать свою храбрость, а часть его сознания — неуверенная, восемнадцатилетняя — понимала, что для его людей стала важна его безопасность. Живой, в тылу, но все-таки на острове, Калоподий стал бы источником сил для солдат в случае стремительной атаки малва — духовных сил, а не физических; ничем иным, как символом. А ведь люди — сражающиеся люди, возможно, даже больше других — живут благодаря таким символам.
И потому он позволил Луке увести себя с бастиона вниз по грубой бревенчатой лестнице в окоп. По дороге Калоподий измерял шагами ступеньки.
— Одно из этих бревен слишком толстое, — заявил он твердо, но стараясь не выразить осуждения. — Это явная расточительность. Лучше было бы замаскировать его под пушку.
И услышал, как Лука подавил вздох. Ну когда же ты перестанешь суетиться по пустякам? — означал этот тихий звук. Калоподий скрыл усмешку. Лука и впрямь начал приобретать привычки задерганного слуги.
— Мы и так их достаточно наделали, — отрывисто сообщил Лука. — Двадцать с лишним. Если добавить еще, малва заподозрят неладное. У нас осталось всего три настоящих для поддержания вида.
Пока они медленно пробирались по траншее, Калоподий обдумал проблему и решил, что Лука прав. Впрочем, затея с пушками-обманками, возможно, несколько потеряла свежесть новизны. Когда малва наконец предприняли десантную высадку на остров со всех сторон — что и увенчало усилия Калоподия по отвлечению внимания от основной армии — то продвинулись почти до середины, прежде чем их атака была отбита. Когда выжившие присоединились к основным частям армии малва, осаждающим город Суккур на другом берегу Инда, то наверняка доложили своему командованию, что некоторые из «пушек», которыми римляне окаймили свои укрепления на острове, оказались раскрашенными бревнами.
Но сколько из них фальшивых? Ответ на этот вопрос оставался для врагов неясен.
Явно не все. Когда Велизарий собирал свои главные силы, чтобы выйти в тыл к малва в Пенджабе, оставив Калоподия и меньше двух сотен солдат как прикрытие, он также оставил им несколько полевых орудий и мортир. Эти остатки и разгромили атакующий десант малва, когда те наконец набрались смелости проверить на прочность позиции Калоподия.
— А на самом деле, — грубо заявил Лука, — это вообще неважно. — Снова тяжелая ладонь опустилась на худое плечо Калоподия, на этот раз с одобрительным похлопыванием. — Ты, парень, уже сделал все, что просил полководец. Ты запутал малва, и они верили, что Велизарий все еще здесь, когда он уже тайно ушел в поход на север. Все как он хотел.
Калоподий почувствовал, что они добрались до крытого участка траншеи. Конечно, он не мог видеть бревен, засыпанных землей, которые более-менее защищали от вражеского обстрела. Но звуки в укрытии немного отличались от звуков в открытой траншее. Это был один из многих акустических нюансов, которые Калоподий стал подмечать в последнее время.
Он не замечал их, пока не потерял зрение. В первые дни, когда Велизарий с основными силами втайне покинул Суккур и устремился в Пенджаб в обход войска малва, Калоподий вообще мало что из этого замечал. У него не оставалось ни времени, ни интереса для размышлений о нюансах восприятия. Его волновало только свое новое неожиданное назначение и задачи, которые оно перед ним ставило.
Воинская слава. Слепой юноша в крытой траншее на мгновение замер, уставившись незрячими глазами в земляную стену с бревенчатыми опорами. Вспоминая и переживая заново.
Воинская слава, к которой устремился Калоподий, бросив молодую жену в Константинополе, пришла к нему. В этом он не сомневался. Его солдаты тоже так думали и довольно часто говорили об этом, — те, кто выжил, — и Калоподий был совершенно уверен, что похвалы ему скоро прозвучат и в Сенате.
Весьма немногие римские аристократы из знатнейших семейств совершали подвиги в этой великой войне против малва. Начиная с главнокомандующего, самого Велизария, вышедшего из нижних слоев фракийской аристократии, это была война по преимуществу незнатных людей. Простолюдинов. Агафий — новопрославленный герой сражений под Анатой и у Нехар Малки — родился в семье пекаря, которому было недалеко до статуса бесправного слуги.