— Лучше бы тебе поскорее этим заняться, — задумчиво пробормотал Велизарий, оборачиваясь к югу. — Она скоро прибудет.
— Как приливная волна, — добавил Маврикий.
* * *
Той ночью ему снова снились острова.
Во-первых, Родос, где он праздно провел день по пути к армии Велизария, пока его корабль пополнял запасы провианта.
Часть этого времени он потратил на посещение тех мест, где годы назад Иоанн Родосский создал мастерские по производству вооружения. Интересы и умения самого Калоподия были далеки от механики, но любопытство заставило его осмотреть таинственные постройки.
На самом же деле, там нечем было особенно интересоваться. Просто кучка бараков, теперь пустующих или занятых домашним скотом. Поэтому, немного послонявшись вокруг, он провел остальной день, расположившись на мысу и глядя в открытое море. Это был мирный, спокойный и созерцательный день. Последний такой в его жизни.
Затем сон увлек его на остров в Ормузском проливе, где Велизарий заложил базу для порта. Полководец откомандировал Калоподия с материка, где римская армия направлялась к Инду, с заданием уладить одну из многочисленных небольших размолвок между римлянами и персами, которые строили здания. Среди членов немногочисленного отряда благородных курьеров, служивших Велизарию для переговоров с персами, Калоподий проявил огромную тактичность в сочетании с ловко подвешенным языком.
Возникла даже шутка, понятная только ему и генералу. «Ты мне нужен, чтобы отделаться от очередной беспокойной тетушки», — как выразил это Велизарий.
Задача посредника между препирающимися римлянами и персами требовала большой выносливости и хладнокровия. Но Калоподий любил прогулки под парусом; и в конце концов умудрился перевести резкие слова Велизария цветистыми оборотами так, чтобы смысл вонзился в умы союзников — словно нож в незащищенные ребра.
Под конец его сон соскользнул в пылающий кошмар острова Буккур. Бревно, раскрашенное под пушечный ствол, отправилось в полет от удачного попадания ядра одной из пушек малва, под обстрелом которых велся последний бешеный штурм. В конце концов римляне отбили и эту атаку. Но перед этим Калоподию вышибло глаза пушечной картечью.
Последним, что он видел в жизни, было то самое бревно, вертящееся в воздухе и проламывающее череп римскому солдату, случайно оказавшемуся на пути. В этом кошмаре Калоподий никак не мог припомнить имени солдата, да и знал ли он его вообще... Потому все казалось таким отрывочным — в таком чудовищном образе, что Калоподий был не в состоянии ясно описать это не то что кому-нибудь, а даже себе самому. Грамматика и риторика не могли противостоять жестокой реальности, как хрупкое человеческое тело — налетающему дереву.
Его разбудил звук неуклюжих шагов по бункеру. Это крался его адъютант. Его попытки быть тактичным прогнали кошмар, и Калоподий поднялся с улыбкой.
— Как теперь смотрится это помещение? — спросил он.
— Едва ли оно подойдет для девицы из рода Мелиссинов. Но я считаю, что оно подойдет твоей жене.
— Уже скоро.
— Да.
Калоподий услышал, как Лука кладет что-то на небольшой столик у койки. По легкому шелесту он понял, что это еще одна стопка телеграмм. Адресованных лично ему, не связанных с армейскими делами.
— Еще письма от Анны?
— Нет. Только счета.
Калоподий засмеялся:
— Ну, как бы то ни было, она тратит деньги как истинная Мелиссин. Еще до ее приезда тот банкир станет самым богатым человеком в Индии.
Лука ничего не ответил. Хорошее настроение Калоподия немедленно улетучилось, уступив место простому любопытству.
— Уже скоро. Интересно, какая она будет?
Глава 15
Дворец госпожи Дамодары, Каушамби
— Давай вернемся, — прошептала Радживу его младшая сестра. Взглядом она нервно окинула темную каморку. — Здесь внизу так страшно.
Честно говоря, Радживу и самому казалось здесь жутковато. Маленькая каморка была одним из длинной цепи помещений, которые они потихоньку исследовали в заброшенной части дворцовых подвалов. Раджив находил этот путаный лабиринт крайне заманчивым. Он до сих пор не мог разобраться в логике этого творения старинной архитектурной мысли, если тут была хоть какая-то логика. Но заманчивая запутанность ходов и закутков делала подвал местом...
Хм, да. Жутковатым.
Но нет такого тринадцатилетнего мальчика, который признался бы в этом своей семилетней сестренке. Даже простой сельский парнишка, а уж тем более сын самого прославленного князя Раджпутаны.