Хоть помирай ложись…
— Жок-жок, кирек имес, сахан рахмет!
Я решил, что ничего не буду рассказывать.
— А что мать ее?.. А Аселька?.. — все выспрашивала Ксения на кухне.
Я вдруг увидел на шкафу пластиковую игрушку, которую привез для Женьки, она так же лежала там, как я ее и положил два месяца назад.
— Они же всю жизнь прожили вдвоем, Ксения, — сказал я. — Ведь отец их бросил, когда Асельке было семь лет. С тех пор они только с матерью.
— У нее мать страшная женщина, скажу я тебе, я же ее тогда видела, так все запущено! Мы выпили.
— Я пас, — сказал Гарник. — Надо слоган для Билайна придумать.
— Мне так жалко тебя, Анвар, — вдруг сказала Ксения. — Ведь ты тоже был маленький, как Женька, тебя тоже мама рожала…
— И я заметил, Ксения, когда у нас с Аселькой все хорошо, матери ее плохо, она одна… а когда мы с Аселькой ссорились и не разговаривали, то мать расцветала, она даже ко мне начинала хорошо относиться, представляешь? А я приехал с грошами, у меня там не было работы, там вообще мало у кого есть…
«Какие-то художники их знакомые, весь день играли в пинг-понг. Их деревянный дом казался заброшенным, умершим. И только звон пинг-понга. Там такой густой вдруг повалил в октябре снег. Ночью я слышал, как ломаются, трещат и обрушиваются от тяжести снега ветви. А утром все растаяло, и земля была зеленая от листьев. Ночью снова ветрено и холодно. Густо сыпались вдоль стен домов и по всей улице желтые листья, как беженцы какие-то, а между ними летала летучая мышь и сиротливо цеплялась за жестяной подоконник ярко освещенного окна. Кипение листьев в сухих арыках… И вот там, в Азии, все это мне вдруг так напомнило Крым. Я шел по улице, а мне навстречу, из темноты парень казах, что-то не так в нем было, он подошел вплотную, посмотрел в мое лицо, блеснул глазом, блеснул смешными золотыми зубами и пошел дальше, я медленно обернулся и тогда увидел, что у него в руке нож с длинным лезвием».
— …мало у кого есть работа, я все пытался устроиться, Ксения, но у меня ничего не получилось…
— А мать её что?
— …………………………… — говорил я.
…стрейнджерс ин де найт ту лавью пиплс и ай лав ю-ю-ю… ла-ла-ла… ла-ла-ла и ай лав ю-ю-у-у…
…стрейнджерс ин де найт ту лавью пиплс и ай лав ю-ю-ю… ла-ла-ла… ла-ла-ла и ай лав ю-ю-у-у…
стрейнджерс ин де найт ту лавью пиплс и ай лав ю-ю-ю… ла-ла-ла… ла-ла-ла и ай лав ю-ю-у-у…
«Скорую» вызвать?!
Не стучите, это стекло!
А перед глазами фото, где они с мамой: санаторий на Кавказе, на тропинке под пальмами невысокого роста женщина казашка, уставшие, измученные жизнью глаза, держит за руку высокую худую и нескладную девчонку, бантики, гольфы; девочка смотрит открыто, с беззащитным интересом, подогнула ножку и одну ступню в сандалике поставила на другую.
— Сейчас, — я ушел в ванную. Эта фотография разрывала мне сердце. Я, наверное, слишком громко застонал.
— Ты чего, Анвар?!
— Зуб… зуб заныл, Ксения… — я защелкал языком. — Где его теперь лечить?!
— А Аселька что?
— Может быть, я не любил ее, общажная связь? Боялся сказать ей, что ее не люблю? Жалел?
— Ей самой надо было думать.
Я все-все рассказал Ксении. От этого мне было нехорошо.
— А Гарник все на компьютере.
— А-а.
— Я иногда жалею, что мы его взяли у мамы.
— Компьютер?
— Да-а… вино купил, деловой такой! Слышь, Гарник, Анвар уже работает… Ты молодец.
— Да какая там работа, Ксения.
— Ты хоть стараешься. Ищешь способы какие-то, не ждешь…
— Ну, как я буду работать, когда у меня прописки нет? — неожиданно нервно отозвался Гарник. — Я сто раз тебе говорил!
— Гарник, ты не понимаешь, как я тебя пропишу, это же не моя квартира, мама и бабушка не доверяют тебе, ведь тебе невозможно доверять, ты поэт!
— Меня не возьмут нигде без прописки!
стрейнджерс ин де найт ту лавью пиплс и ай лав ю-ю-ю… ла-ла-ла… ла-ла-ла и ай лав ю-ю-у-у…
…стрейнджерс ин де найт ту лавью пиплс и ай лав ю-ю-ю… ла-ла-ла… ла-ла-ла и ай лав ю-ю-у-у…
— Вы здесь неправильно написали, как я вам перевод оформлять буду, у нас даже в книге такого нет!
— А что сделать-то?
— Вот здесь, здесь ставьте число.
— Но ведь Максим уже предлагал тебе хорошую работу.
— Он пидор.
— Ну разве это имеет значение?
— Ты хочешь, чтобы я стал пидором? — нараспев, протянул он. — Анвар, она хочет, чтобы я стал пидором и попал в их пидорскую мафию, тогда ей станет легче, ей по барабану все…