– Нет! – отрезала я жёстко. – Даже если мне придётся добираться пешком, то я всё равно буду ходить в свою школу. К тому же, до конца учебного года осталось совсем немного.
– Это да, но тебе придётся добираться с пересадкой, а это ненужные траты, – проблеяла бабка, нервно покручивая массивные кольца на ухоженных пальцах.
– Во-первых, Эльвира, я смогу заработать себе на проезд, а во-вторых, разве отсюда нет прямого маршрута? – я завелась не на шутку и мечтала припечатать по брехливой морде чем-нибудь увесистым. Где я собираюсь зарабатывать деньги, идей, конечно, не было. Пока не было.
– От нас прямой маршрут есть, но я думаю, что жить ты будешь у Надежды.
Ну, ни фига ж себе, новости!
– А это ещё кто? – решила я доконать старуху.
– Господи, Дианочка! – бабка всплеснула худыми граблями, – ведь мы же говорили с тобой, это тётя твоя и моя дочка… старшая.
– А-а, я просто не обратила внимания на её имя. Ну и зачем мне жить у неё? – стараюсь говорить спокойно.
– Я уже не в том возрасте, дорогая, чтобы заниматься воспитанием детей, да и материально мне тебя одной не вытянуть, – подытожила «бедная родственница».
Да у тебя в ушах и на пальцах бриллианты размером с куриные яйца. Продай парочку, и мы будем пару лет кушать икру столовыми ложками.
– А знаешь что, бабуля, – от моего вступления «бабулю» знатно перекосило, – мне абсолютно фиолетово, где жить – у тебя или у твоей доченьки, но учиться я буду в своей школе. Андестенд?
Понимания на вытянутой морде было ноль, а в глазах плескался неприкрытый ужас. Ну да, сучка крашеная, как видишь, я уже выздоровела и теперь хватит манерничать.
– Мы поговорим об этом после, Диана, – с недовольным видом заявила бабка.
– После чего? – оскалилась я.
– После обсуждения данного вопроса с твоей тётей.
– Хорошо, бабушка, – я сделала ударение на втором слове и «бабушкины» губки превратились в куриную жопку. – Кстати, а где мой телефон? – вдруг вспомнила я, когда бабка попыталась слинять из комнаты.
– Какой телефон, Дианочка? – змеиные глазки забегали, и голос стал неожиданно ласковый.
– А такой, весь из себя мобильный, который мне подарила администрация школы за победу на чемпионате. И этот телефон всё время был со мной, – твёрдо заявила я, хотя не и была уверена, что он не потерялся в тот самый, ужасный день.
– Ну, это был очень дорогой телефон, детям иметь такие игрушки небезопасно, – старая карга пыталась быть убедительной.
– Был? Ты говоришь, что он был? И где он сейчас – мой дорогой подарок? Кому оказалось не опасно с ним играть? – я изо всех сил старалась не взорваться.
– О, боже, Диана, ну ты же не будешь скандалить из-за телефона, когда у нас уйма других проблем, а об этом мы можем поговорить позднее. Ты, кстати, в школу собиралась, передумала уже? Сейчас выдам тебе деньги на проезд. – Эльвиру выдуло из моей комнаты раньше, чем я вдохнула воздух для потока возмущений.
Кажется, новые родственнички меня пришпилили, как бабочку. И если я вырвусь, то как смогу взлететь на дырявых крыльях?
В родную школу я вошла с замиранием сердца и впала в ступор, наткнувшись на… мамин взгляд. Прямо напротив входа, утопая в цветах, на стене в серебристой рамке располагалась большая фотография. И надпись прямо на стене гласила «Мадам, Вы навечно в наших сердцах». Я стояла не в силах пошевелиться и отвести взгляд от маминых глаз и такой счастливой улыбки. И молча проживала заново наш самый счастливый и самый несчастный день.
– Ох, ты ж господи, деточка ты моя, – техничка, всегда угрюмая и ворчливая тётя Фая ласково обнимает меня, гладя по спине, и осторожно подталкивает к лестнице, – иди, милая, чего тут стоять-то, мучиться.
Я заторможенно ей киваю и медленно поднимаюсь на второй этаж.
Кабинет директора приоткрыт и оттуда доносится громкий голос Шерхана – он говорит по телефону. Как странно – мамы нет, а жизнь продолжается. А Шерхан – ведь он так её любил, а теперь занят какими-то делами, звонками, будто не было никакой любви, и мамы не было. В школе все любили мою мамочку, а сейчас живут спокойно, веселятся над чем-нибудь, словно и нет никакой трагедии.
Я не заметила, когда голос в кабинете стих и дверь отворилась. Очнулась лишь от мягкого прикосновения к плечу. Шерхан взял меня за руку, завёл в свой кабинет и, плотно прикрыв дверь, предложил присесть.
– Как ты, Диана?
Я пожимаю плечами и честно отвечаю:
– Не знаю, как-то странно – все живут и радуются, а мамы нет. Вам всё равно? Это разве справедливо, Денис Павлович?