Представьте себе стерлядь. Большую. Дополните ее очарование жидким пучком седых волос и пенсне. Облачите несчастную рыбину в платье с корсетом по моде полувековой давности. Только цвета выбирайте помрачнее. Серый, черный, можно – серый с черной отделкой. И вот – перед вами почтенная дуэнья.
Да, и не стоит забывать зонтик. Якобы – от солнца. Он же трость, он же, по мнению Феолы, оружие ближнего боя. Таким, да по человеку – протез придется заказывать.
И сейчас все это очарование неумолимо влекло Феолу с палубы в каюту. Девушка уперлась ногами так, что в досках палубы едва вмятины не появились.
– Ритана Долорес! Я не могу в каюте! Меня там мутит!
– Но вы там спите, ритана Феола!
– Но я не могу спать круглосуточно!
– Хорошо, ритана. Я сейчас принесу вам молитвенник. В прошлый раз мы остановились на сорок шестой странице…
– Да, ритана Долорес, – безрадостно откликнулась Феола. Она преотлично помнила, что в молитвеннике триста шестьдесят пять страниц.
Молитвы на каждый день. Простите – триста шестьдесят шесть, просто одна из страниц реже используется. Каждый день находится под покровительством своего святого, каждому святому полагается своя молитва, каждому – за свое. Одному от поноса, второму от запора, третьему во здравие… и попробуй перепутай!
Дома Феоле было глубоко плевать, что там и кто там молится. А вот здесь… выбора нет. Приходится учить. Алисия же…
Совести у сестры нет!
Но с точки зрения дуэньи она ведет себя идеально. Сидит в каюте, бережет кожу от солнечных лучей, разве что вечером выходя на променад, вышивает, читает книги… прелесть, а не подопечная.
А тут – Феола!
Понятно же, кому достается большая часть оплеух.
Сопровождающая удалилась.
Феола поглядела на солнце.
Высоко… до вечера далеко. Да чтоб ты онемела, стерлядь такая!
– Не огорчайтесь, ритана, завтра, край послезавтра – Римат, – один из матросов оказался совсем близко.
– Спасибо! – Феола искренне обрадовалась, улыбнулась в ответ. – Дядюшка Джок, спасибо!
– Держите, ритана, все не так тоскливо будет!
Феола с радостью сунула в рот лакричный леденец. Нравятся, нравятся ей именно эти сладости! Они замечательные!
– Спасиво…
Получилось не очень внятно, но матрос подмигнул – и удрал, прежде чем на палубе появился тысячеглавый дракон с молитвенником наперевес. Интересно, она все молитвы наизусть знает? И если да – то зачем?
– Итак, сегодня у нас день святой Дульсинеи, покровительницы девушек…[3]
– Как работа?!
Амадо молчал.
А что он должен сказать на эту тему?
Прости, дорогая, я сейчас брошу работу – и вперед? С тобой по подругам?
А жить на что? Сына на что содержать? Да-да, вот такое отвратительное начальство, совершенно не понимает, что у подчиненных бывают потребности! То есть у их супруг…
Альба топнула изящной ножкой.
– Поменяйся с кем-нибудь!
– Это невозможно, дорогая.
– Невозможно! Только потому, что ты сам этого не хочешь! – затопала ножками красавица.
Пятнадцать лет брака пошли Альбе Инес только на пользу. Красота ее ничуть не померкла, даже наоборот, стала еще ярче. Четче обозначились черты точеного лица, после родов округлилась фигура… правда, рожала она только раз. Тогда, в юности.
Сына.
Карлоса Амадо Риалона. Больше детей у них с Амадо не получалось, да мужчина и не настаивал. Чего уж там… за каждый благородный поступок следует свое наказание.
Или нет?
Или это разминка?
Он не знал, но и не радовался жизни. Пятнадцать лет назад все было просто и понятно. Вот он, вот девушка, которой требуется помощь, вот крайне сложная жизненная ситуация.
В чем сложная?
Умершая мать, отец, который собирается жениться второй раз, да еще на девушке, которая жутко нравится самому Амадо, полная потеря ориентиров в пространстве…
Благородный поступок стал тем стержнем, на который Амадо принялся наматывать свою новую жизнь, словно клубок. Только вот клубочек оказался ведьминым. Увы…
Роды вообще тяжелое испытание для женщины. Альба Инес исключением не оказалась. Сначала она закатывала истерики, потом она закатывала истерики, а к третьему году жизни сына истерики стали привычным средством общения с мужем.
Причина?
Да основная! Деньги и снова деньги!
Почему у подруги есть, а у меня нет? Почему у Антонии свое поместье, а у нас – нет? Почему у Паулины свой мобиль, а у меня нет? Почему, почему, почему…
Мобиль, шубка, бриллианты, загородный дом… да хоть бы что! Хоть и туфли из змеиной кожи, которые стоят жутких денег. Нет-нет, речь сейчас не об обычных гадюках, а о редком радужном питоне. Который совершенно против того, чтобы из него делали туфельки и сумочки, и активно доносит свое мнение до охотников. То хвостом, то пастью…