— Дело не в том, получишь ты груз или нет, Донован. Ты подготовил сделку. Это я могу доказать.
— Чушь.
— У меня есть люди под прикрытием. Из твоего близкого окружения.
— Теперь я уверен, что ты лжешь.
— Ты потерял нюх? Не можешь вычислить копа под прикрытием? А ведь ты всегда гордился своим особым даром. Поверь, у меня есть люди, роющие под тебя, Донован. Очень близкие тебе.
Донован замер и уставился на Хэтуэя. Неужели он говорит правду? Если нет, то откуда он узнал о самолете? Кто предал его? Джордан и Макфайден? Может, они сдали его после провала мексиканской сделки? Донован всегда подозревал, что таможне помогли задержать груз. Теперь он знал кто. Джордан и Макфайден. Они сделали это в обмен на свою свободу. Они помогли подставить его.
— Я знаю, кто это.
Хэтуэй покачал головой:
— Нет. Гарантирую, что не знаешь.
— Посмотрим.
— Дело в том, Донован, что ты не можешь позволить себе ошибиться, верно? Ошибешься — и все потеряешь. Деньги и дружбу.
— Я рискну.
Он повернулся, чтобы уйти.
— Это не Рики Джордан. И не Чарли Макфайден, — тихо произнес Хэтуэй.
Донован остановился.
— Если бы это были они, ты бы не сказал мне, верно?
— Согласен, но я говорю, что это не они. Даю слово.
Донован громко рассмеялся:
— Слово? Твое гребаное слово? Ты сейчас скажешь мне правду положив руку на сердце? Почему я должен тебе верить?
Хэтуэй постучал по сумке с ноутбуком:
— Потому что у меня есть доказательства.
Донован уставился на сумку:
— Какого рода доказательства?
Хэтуэй снова взглянул на часы:
— Мы можем болтать долго, Донован. А самолет скоро приземлится.
— Чего ты хочешь?
— Я сказал, чего хочу. Ты забрал у Шарки шестьдесят миллионов долларов. Отдай их мне.
— У меня нет шестидесяти. Я был должен десять.
— Родригесу?
Донован кивнул.
— Тогда пятьдесят.
— Я заплатил за перевод плюс расходы за Шарки.
— Почему бы тебе просто не сказать, сколько у тебя есть? И не лги, я все равно выясню.
— Сорок пять миллионов.
— Тогда я хочу сорок пять миллионов долларов. Такова цена за свободу. Плата за жизнь.
— Значит, если я отдам тебе сорок пять лимонов, ты скажешь мне, кто агент под прикрытием?
— Агенты. Их несколько.
— И как я отдам тебе деньги? Наличными?
— Сарказм здесь неуместен, Донован, — заметил Хэтуэй и снова постучал по сумке: — Мы сделаем это через Интернет. Тем же путем, каким ты вернул деньги, украденные Шарки.
Донован покачал головой:
— Я не вчера родился. Я переведу тебе сорок пять миллионов, потом ты покажешь мне бумаги. И что мне это даст?
— Мы сделаем не так. Ты переводишь пять миллионов, я предоставляю доказательство. Ты переводишь еще какую-то сумму, я показываю еще одно доказательство. В любой момент ты можешь остановиться. Но поверь мне, Донован, ты не захочешь останавливаться.
— И что потом? Допустим, ты назовешь мне имена, предоставишь доказательства. А потом?
— Я уйду.
— А агенты?
Хэтуэй глубоко вздохнул, словно с трудом выдавливая из себя слова:
— Делай, что считаешь нужным, Донован.
— Ты их обрекаешь, — холодно произнес Донован.
— Донован, это игра. То, чему ты научил меня. Игра. В ней есть победители и проигравшие. Я сделаю все, чтобы стать победителем.
— Ты чертов ублюдок, Хэтуэй!
— Хочешь провести лет двадцать за решеткой?
Донован несколько секунд смотрел на Хэтуэя, потом медленно кивнул.
— Ладно, — тихо сказал он. — Давай посмотрим, что у тебя.
Грегов снял руки со штурвала и включил автопилот.
— Что поставить? — спросил он Петра.
Тот пожал плечами:
— "Аэросмит"?
Грегов с одобрением кивнул:
— Хороший выбор.
Он нашел кассету и вставил в магнитофон, врубив громкость на полную катушку. Кабина наполнилась звуками рок-музыки. Двое русских закивали в такт.
За их спинами в огромных баулах на пяти деревянных лавках лежали восемь тысяч килограммов героина. Он начал свою жизнь как опиум, выращенный на полях восточной провинции Афганистана Нандархар. Опиум на верблюдах перевезли через границу в Турцию, где русские химики переработали его в морфий, а потом в героин. Грегов заплатил тысячу за кило, в целом восемь миллионов долларов за груз, а это значит, что один полет принесет прибыль в шестнадцать миллионов долларов.
— Что будешь делать со своей долей? — крикнул Грегов.
Петр пожал плечами:
— Не знаю. А ты?
Грегов хрипло заржал:
— Тоже не знаю. Придумаю что-нибудь. А уж девочек поимею точно.
Петр взял бутылку «Джонни Уокера» и сделал глоток.
— Ты в любом случае сможешь развлечься с цыпочками, — заметил он, передавая бутылку Грегову.
Тот отпил виски, вытер рот рукой.
— Да, но по крайней мере больше не буду кувыркаться с уродинами!
Экран ноутбука ожил.
— Сходи в бар, Донован. — Хэтуэй поставил компьютер на один из столиков на террасе возле «Паддингтон-Стоп». — Принеси пару бутылок пива, ладно? Надо отметить.
— Мне пока нечего праздновать! — отрезал Донован.
Но все-таки пошел в паб, купил две кружки светлого пива, принес на террасу. Хэтуэй положил рядом с ноутбуком мобильник и подключился к Интернету. Донован, пристроив кружки на столе, сел рядом.
— У тебя нет сигарет? — спросил Хэтуэй.
— Не курю, — ответил Донован.
— Я тоже бросил, но сейчас бы покурил. — Он повернул экран к Доновану, передал ему листок с цифрами — номером швейцарского счета. — Пять миллионов долларов.
Донован опустил руки на клавиатуру, потом остановился. Что, если он поступает неверно? Вдруг Хэтуэй подставляет его? Он закрыл глаза, напряженно размышляя. На него давят, заставляют делать нечто, от чего ему не по себе, но какой у него выбор? Если у Хэтуэя есть агенты под прикрытием, ему грозит решетка.
— Пять миллионов, — повторил Хэтуэй. — У нас мало времени.
Донован перевел деньги. Хэтуэй напряженно следил за его манипуляциями. Убедившись, что деньги на счете, раскрыл папку и вытащил конверт. Протянул Доновану.
— Дешево, отдаю за полцены, — пошутил Хэтуэй.
Донован открыл конверт. Внутри лежало заявление о приеме в столичную полицию. Написано от руки. Клиффорд Уоррен. Двадцать девять лет. Адрес в Харлсдэне.
Донован нахмурился. Клиффорд Уоррен? Он не знал никого с таким именем. В конверте лежало еще что-то. Фотография и бумага, сложенная пополам. Донован вытащил их. Фотография шесть на четыре. Неулыбчивый темнокожий парень. Короткие волосы. Квадратный подбородок. Немного расплющенный нос.
Банни!
Донован выругался.
Развернул листок. Это оказалась распечатка электронной почты. Письмо, адресованное Хэтуэю, в деталях расписывало перелет из Турции, где и когда приземлится самолет в Соединенном Королевстве.
— Как я и говорил, — прошептал Хэтуэй, как будто был в церкви, — неоспоримые доказательства. — Он погладил лэптоп. — За следующего еще пятнадцать миллионов.
Донован колебался, но пальцы с клавиатуры не убрал.
— Нехорошо останавливаться на полпути. Все или ничего.
Ден прикусил губу, понимая, что полицейский прав. Под пристальным взглядом Хэтуэя он перевел пятнадцать миллионов долларов. Тот почесал подбородок. Хэтуэй тяжело дышал, и Донован чувствовал на щеке его теплое дыхание.
Когда Ден закончил, Хэтуэй передал ему второй конверт. Внутри лежали такой же бланк столичной полиции и фотография. Джеймс Роберт Фуллертон.
— Не может быть, мать твою! — выдохнул Донован.
— Боюсь, что может, — подтвердил Хэтуэй.
— Я видел, что он принимает наркотики. И продает краденый товар.
— Глубокое прикрытие, — ответил Хэтуэй. — Очень глубокое.
В конверте было еще кое-что. Листок. Донован развернул его. Распечатка электронного письма, отправленного Хэтуэю, где в подробностях описывалась перевозка «фольксвагенов-жуков» из Мексики.
— Странно, я не слышал от него ни слова о турецком полете, — заметил Хэтуэй. — Либо он держит карты при себе, либо перешел на твою сторону.
— Ублюдок! — выругался Донован, глядя на фото Фуллертона. — Я доверял ему.