— Значит так. Хочешь, чтобы мы с тобой больше не увиделись — скажи всем, что это враньё. И заодно скажи, что любой, до кого не дойдёт, позавидует твоему синяку. Пошёл вон.
Дезмонд отпустил свою жертву, подтолкнув напоследок, и обернулся к Калену, тяжело дыша.
— И что, ты будешь каждому морду бить? — поинтересовался тот флегматично.
— Есть другие предложения?
Разговор по душам повторился ещё трижды, но, как и предвидел Кален, сплетников было больше, чем можно было избить. Рано или поздно Дезмонд, скорее всего, нарвался бы на того, кто доложил бы обо всём офицерам, но вышло иначе.
К середине второй недели воспитательных работ со злыми языками, Дезмонд обнаружил человека, который не отводит взгляд и мерзко усмехается ему в лицо. Кто это, догадаться было нетрудно, и Дезмонд быстро связал два и два.
Столкнувшись с наглым взглядом голубых глаз на другом конце длинного библиотечного стола, Дезмонд встал с места и двинулся через зал, на ходу стягивая с запястья перчатку.
Когда перчатка хлопнулась на стол перед носом Рейвена Тао, тот чуть изогнул бровь, а затем откинулся на стуле и опустил задумчивый взгляд на этот предмет одежды. Двое его младших кузенов, сидевших по обе стороны стола, неприятно захихикали.
Рейвен несколько секунд рассматривал перчатку, как нечто вызывающее отвращение, а затем поднял взгляд на Дезмонда.
— Это что? — спросил он. — Приглашение на свидание?
Хихиканье стало громче.
— Можешь думать и так. Завтра на закате у статуи Громовержцу. На твоём месте я бы взял шпагу, а не букет цветов.
Рейвен мечтательно улыбнулся и поднял перчатку.
Хихиканье сменилось перешёптыванием, суть которого состояла в следующем: их обоих называли старомодными дураками. Рейвен прищурился и обвёл свиту взглядом, от чего шепоток моментально стих.
— Завтра на закате. У статуи Громовержцу, — подтвердил он. — Цветы я принесу. На могилу.
Дезмонд фыркнул и вернулся за свой конец стола.
Следующим утром он нервничал и всё надеялся отыскать того, на ком можно будет сорвать злость, но вместо этого нашёл Эмриса, который после завтрака оттащил его в сторону и легко встряхнул.
— Ты что, свихнулся? — прошипел Эмрис. — Вся Академия гудит как улей!
— Вся Академия гудела и так, — отрезал Дезмонд и отцепил от кителя его пальцы.
— А что ты будешь делать, если победишь? Убьёшь его? Только потому, что тебе показалось, что он что-то не то ляпнул о твоём приятеле?
— Что?
— Что ты не понял из моих слов? Тебе придётся его убить! Ты к этому готов?
— Что ты сказал про приятеля? При чём тут Кален?
— Хочешь сказать, это не из-за слухов о его происхождении? С чего, кстати, ты вообще решил, что их распускает Рейвен? Может, он и не воплощение вселенского добра, но трепаться за глаза не очень-то в его стиле.
— Эмрис, — сказал Дезмонд медленно, — в чём суть слухов?
Эмрис в недоумении посмотрел на него, а затем вздохнул и медленно произнёс:
— Герцогиня Фэроу не очень-то чистоплотна в своих любовных связях. И кто же будет её осуждать, если она герцогиня, к тому же прошедшая причащение? Но то, что рождение Калена точно совпадает по времени с одним её небольшим романом — отличный повод вышвырнуть его из класса Альфа. А желающих пройти туда вместо него выше крыши. На вашем месте я бы на них посмотрел, а не на Рейвена.
— Но он… — Дезмонд замешкался, внезапно поняв всю хрупкость своей доказательной системы, — он на меня смотрел… — закончил он растерянно.
Эмрис наградил его красноречивым взглядом.
— Мне не нравится этот высокомерный ублюдок, но на твоём месте я бы дважды подумал, прежде чем драться с ним. Он отлично владеет оружием, а ты проиграешь в любом случае — если он убьёт тебя, и если тебе придётся его убить.
Дезмонд потёр виски.
— Я тебя понял, — сказал он, — спасибо. Жаль, что ты не сказал всего этого раньше. Хотя, знаешь… Вряд ли это что-то могло изменить.
— Я не хотел повторять сплетни, — сказал Эмрис, — но, видимо, стоило. Если хочешь, я сообщу ему, что драться ты не будешь. Принесу извинения так, что все останутся довольны.
Глаза Дезмонда блеснули.
— Я извиняться не буду, — отрезал он.
— Но ты не прав!
— Хватит. Всем будет безразлично, почему я извинился. Меня назовут трусом.
— Лучше два живых труса, чем один мёртвый смельчак.
— Но живой трус будет один. И это буду я. Нет, Эмрис, — Дезмонд окончательно высвободился из его рук и двинулся прочь.
Солнце садилось рано, и сразу после тренировки по теории атмосферных полётов все ученики класса Альфа собрались у статуи Громовержца. Большинство из них не звали, но, как и говорил Эмрис, весть о предстоящем зрелище разлетелась быстро.