— Благодарю.
Выслушав последние напутствия и дождавшись, когда стилисты уйдут, я развернулась и тоже вышла во двор. От моего флигеля до грота, где начиналось торжество, было пятнадцать минут пути, но я, кажется, потратила на дорогу все полчаса. Мы с Рейвеном уговорились встретиться в полночь у пруда, но меня не оставляло смутное беспокойство. Я надеялась увидеть его раньше — и боялась этого.
То и дело мне встречались знакомые лица. Каждый спешил раскланяться, а некоторые тянулись к моему запястью с поцелуем. Их обходительность раздражала, но позволяла отсрочить момент истины, приближение которого наполняло моё тело сладкой дрожью. Когда я вошла в грот, там уже было человек пятнадцать гостей. Они расположились группами под мозаичными окнами, отражавшими воду фонтанов, и в окружении картин из ракушек и кораллов казались русалками и тритонами, явившимися на божественное пиршество.
Я миновала центральную часть зала и чуть замешкалась у тронов. Элеонор ещё не было, и это не могло меня не обрадовать. Я не спешила занимать своё место. Внутри дрожали невидимые струны, требовавшие действия. Я бросила взгляд на часы — было почти семь. Ещё пять часов. Как это мало, когда несёшься сквозь море звёзд в кабине истребителя. Как это много, когда отсчитываешь минуты до полуночи.
Дворецкий ударил жезлом о пол и провозгласил прибытие Анрэя Аркан. Он прямиком направился ко мне, стоявшей у триады тронов, опершись о спинку самого правого из них. Анрэй склонился в глубоком поклоне и коснулся губами моей руки. Золотые волосы шёлковой паутиной скользнули вдоль запястья.
— Вы сегодня обворожительны, — сказал он, глядя на меня жадными голубыми глазами.
— Благодарю. Почему вы один?
— Герцог болен, — сказал он, и в голосе его не было ни единого намёка на печаль.
— Полагаю, не очень серьёзно?
— Врачи затрудняются с диагнозом.
— Очень жаль, — мне действительно было жаль старика, — надеюсь, он поправится.
— Надежда — все, что у нас есть.
Он раскланялся и удалился прочь, а я снова вернулась к мыслям о Рейвене. Когда я устала стоять неподвижно и считать гостей, то взглянула на часы. Была половина восьмого.
Дворецкий ударил жезлом о пол. Переваливаясь с ноги на ногу, поддерживаемый своей прелестной дочерью, вошёл герцог Мело. Они тоже приблизились, чтобы поприветствовать меня. Мело пыхтел, щёки его были багровыми — видимо, дорога от стоянки до грота далась ему нелегко.
— Рад, что вы пришли, герцог, — сказала я, — простите, нам следовало позаботиться о том, чтобы вас встретили.
— Ничего, ничего, мне помогла Луана, — он крепче сжал тонкую руку, лежавшую на его локте. Я перевела взгляд на Луану и обнаружила, что веки её опухли, как будто она не спала накануне или долго плакала.
— С вами всё в порядке? — спросила я.
Луана невесомо кивнула и бросила короткий взгляд на отца. Я повторила её движение.
— Я постараюсь найти вас попозже, может быть, нам удастся поговорить, — пообещала я.
Луана изящно поклонилась, и парочка удалилась. Я посмотрела на часы. Было восемь. Объявили Эрика Тао. Я напряглась, наблюдая, как приближается ко мне худощавая фигура в фиолетовой мантии.
— Доброго вечера, герцог, — сказала я и сама удивилась металлу, звеневшему в моём голосе.
— Приветствую… Инэрис.
Я вздрогнула. Разумеется, он меня узнал.
— Вам понравилось наше гостеприимство?
— Я не очень люблю такие приёмы, — сказала я холодно.
— Потому вы и не были приглашены.
— И всё же, у меня были причины прийти.
— Вы нашли то, что искали?
Я торопливо улыбнулась.
— А вам, князь, нравится у нас?
Он усмехнулся и чинно кивнул:
— Да, принцесса Аврора знает толк в балах.
— Берегитесь, Эрик, в этих стенах её не стоит так называть.
Тао усмехнулся.
— Но как же мне называть её? Чтобы вступить в ранг императрицы, ей следовало вступить в брак, такова…
— Такова традиция, — закончила я за него, — как видите, традиции не требуются, чтобы создавать империи и властвовать над ними.
— Лишь до поры.
Не знаю, к чему это было сказано. Этот человек был мне неприятен, и я поспешила закончить разговор, тем более в дверях уже стояли ещё два герцога. Катаики и Эмбер прибыли вместе. Я видела их уже не раз на заседаниях палаты герцогов. Катаики был, как обычно, сухопар и выдержан, Эмбер сиял здоровьем и зрелой красотой. Меня удивило лишь выражение горечи, объединившее этих столь непохожих людей. Оба поздоровались вежливо, но сухо. Оба говорили коротко, ни словом не выдавая своих чувств.