— Все, — проревел он. — Я хочу видеть тебя голой.
— Почему ты делаешь это со мной?
— Ты знаешь, почему. Это последний раз, когда ты убежала от меня. — Он полез в карман своей куртки и достал пригоршню шелка. Это были четыре шарфа, ярко-красные и какие-то зловещие. — Ни одной женщине не удастся оставить меня в дураках дважды. А теперь снимай остальное.
Глядя испуганными глазами на шарфы, она стянула колготки, а затем нерешительно, не отрывая взгляда от его рук, которые скручивали тонкий шелк в веревки, она сняла лифчик и трусики.
Когда она попыталась прикрыть свою наготу руками, он схватил ее за руки и потащил к кровати. Бросив ее на спину, он привязал оба запястья, а затем обе лодыжки к изголовью и изножью кровати.
— Что ты собираешься делать? — кричала она, борясь со своими шелковыми оковами.
— Преподать тебе урок, который ты никогда не забудешь.
Она услышала звук расстегиваемой молнии. Затем кровать опустилась, и он внезапно оказался между ее ногами.
— Подожди… — сказала она, задыхаясь. Но он уже был внутри нее, достигнув ее лона одним внезапным болезненным толчком.
Она крепко зажмурила глаза и сжала зубы, чтобы не кричать. Она думала, что это безжалостное нападение будет длиться вечно. Он, казалось, сильно ударялся о нее, наказывая. Все происходило в полной тишине. Она чувствовала, как медленно погружается в крутящийся водоворот; ощущала оружие, которое причиняло ей вред. Она видела все это перед своим мысленным взором; она сконцентрировалась на этом. Водоворот крутился быстрее и быстрее, пока вокруг перестало существовать все, кроме огня, бушующего в глубине ее таза, и горящего желания в ее ногах.
Наконец, не способная больше сдерживать это, она издала высоким голосом продолжительный вопль. Ее тело изогнулось, задрожало, а затем упало на кровать и замерло.
Очень осторожно он извлек из нее свою все еще твердую плоть и пошел в ванную. Там он включил холодную воду и подавил свое возбуждение. Он не изверг семя; он никогда не делал этого с нею.
Это помогало ему сохранить силы для следующего члена клуба.
Когда он вышел через несколько минут из ванной, она потягивалась и улыбалась ему. Он развязал шарфы, не говоря ни слова, и направился к двери.
— Подожди, — сказала она, догоняя его. — У меня есть кое-что для тебя.
На сей раз это был маленький пакет золотого цвета. Он не открыл его сразу; он приберег это на потом. Но он знал, что это будет что-нибудь очень дорогое. Она была одним из наиболее щедрых членов клуба «Бабочка».
41
Линда так быстро шла по коридору, не глядя, куда идет, что, столкнувшись с Хосе Мендозой, хирургом-ортопедом, она чуть не упала.
Но он подхватил ее и сказал:
— Помедленнее, мой друг! Где срочный вызов?
Она наклонилась, чтобы поднять папки, которые уронила.
— Прости, Хосе! Просто я опаздываю на встречу в Беверли Хиллз.
Он помог ей собрать рассыпавшиеся бумаги и сказал:
— Я никогда не знал кого-нибудь, кто бы всегда так торопился, как ты, Линда. Я думаю, это нехорошо для тебя — такой темп.
От смеха у нее перехватило дыхание. Она удостоверилась, что все папки в порядке, потом отбросила волосы назад и улыбнулась Хосе.
— Ты… кто бы говорил! Я видела, как за тобой бегают студенты, изучающие медицину, потому что ты читаешь им лекции.
— У всех нас есть свои невидимые фантомы, мой друг. Возможно, мы должны вместе бежать от наших. У тебя есть время, чтобы выпить?
— Боюсь, не сегодня вечером. — Она посмотрела на часы. — Я уже опаздываю.
— А что в Беверли Хиллз?
Ее улыбка стала задумчивой. «Что было в Беверли Хиллз? Возможно, — подумала она, — покой для ума, наконец».
— Извини, Хосе, — сказала она, торопливо уходя. — Но мне действительно надо бежать.
— Эй, — крикнул он ей вдогонку. — Я слышал, ты ушла из того телешоу.
— Да, — сказала она, оглядываясь. — Ты хочешь взяться за эту работу?
Он засмеялся.
— Не в этой жизни, мой друг!
И она ушла.
А он стоял и смотрел ей вслед.
Линда быстро доехала до бульвара Вилшир на своем «феррари». Как только решение о том, чтобы вернуться в «Бабочку» и попробовать еще раз, было принято, она не хотела тратить впустую ни одной драгоценной минуты. Она была теперь очень решительной женщиной.
Неудавшийся вечер в ее спальне с Барри Грином так расстроил ее, что она несколько раз посетила доктора Раймонд за последние три недели.
— Это было слишком скоро, — сказала психиатр. — Ты не была готова к нему.
— Я подумала, что мне не стоит ходить в «Бабочку». Я была обескуражена и напугана.
— Ты не дала «Бабочке» никакого шанса, Линда. Ты никогда не позволяла компаньону зайти достаточно далеко. Тебе нужно воспользоваться превосходными возможностями, которые может предложить тебе этот клуб.
— Мне кажется, что я не могу сама себе помочь, Виржиния. Как только он решается направиться в то место, я коченею. Я просто не могу позволить ему увидеть меня.
— Но ты должна, Линда. Думай о нем как о враче-сексологе.
Виржиния была права, и Линда знала это. Это была первая причина, почему она вступила в клуб «Бабочка» — не для того, чтобы в любое время иметь доступный секс, а как способ найти средство от своей фригидности. Линда решила, что она должна вернуться, снова встретиться со своим компаньоном в маске и дать ему возможность помочь ей.
Дежурный встретил ее у заднего входа в «Фанелли» и поднялся вместе с ней на лифте. Комната, в которую ее привели, была знакомая: кровать с балдахином на возвышении, портьеры и постельные принадлежности персикового цвета, ковер цвета шампанского. Закуски были уже сервированы: охлажденное вино, паштет и тосты, свежие фрукты. Но Линду не интересовала пища. Быстро проведя гребенкой по волосам, она прикрепила маску к лицу и повернулась на звук открывающейся двери.
На сей раз он был в смокинге. Из-за этого он выглядел высоким и изящным. Даже маска выглядела уместной.
Они некоторое время танцевали, медленно и приятно, и пили вино. А затем он начал заниматься с нею любовью.
Когда они вместе лежали на кровати — Линда полностью раздетая, кроме нижней юбки — он осторожно переместил свою руку вниз к ее талии и задержал ее там, вопросительно глядя на нее. Линда затаила дыхание. Она хотела остановить его, но должна была сдержаться. Она позволила ему продолжить его исследование, под юбкой, вверх по бедру. Затем сказала:
— Подожди.
Он ждал. Он лежал на боку, одна рука была под ее плечами, другая поверх ее бедер. Его обрамленные маской глаза наблюдали за ней.
— Я… — начала она. — У меня проблема.
Он поцеловал ее и пробормотал:
— Расслабься. Пожалуйста.
Она не могла. Ее тело было напряжено, когда она чувствовала, что его рука двигается под нижней юбкой, двигается к тому месту, которого она никогда прежде не разрешала мужчинам касаться ее, за исключением двух ее бывших мужей. Когда его пальцы исследовали ее, она закрыла глаза. Ее сердце бешено билось. Она хотела остановить его, но все-таки решила пройти через это.
— Можно я посмотрю? — прошептал он.
Она кивнула и почувствовала, как нижняя шелковая юбка поднимается вверх и собирается вокруг талии. Она испытала необычное ощущение от прохладного воздуха, коснувшегося ее таза. Он слегка раздвинул ее ноги. Затем он поцеловал ее снова, его лицо находилось в нескольких дюймах от ее лица, в то время как ласкал сначала верхнюю поверхность бедер, таз и живот, чтобы расслабить ее, избавить от неподвижности ее тело. После нескольких минут Линда начала чувствовать сексуальное желание, она хотела, чтобы он вошел в нее. Но он продолжал свое исследование, заставляя ее возбуждение расти. А затем его рука двинулась дальше, до тех пор, пока она не перестала чувствовать.
— Я не чувствую это, — сказала она, ее волнение стало таять, а сексуальное желание спадать. Именно так всегда и бывает. Здесь заканчиваются любовные ласки. — Это рубцовая ткань. Я там ничего не чувствую.
Когда он не прореагировал на ее слова, когда не отстранился, как всегда делали другие, она открыла глаза и посмотрела на него. В его взгляде была нежность.