— И это прекрасная мечта. Если ты будешь постоянно об этом думать, жить этой мечтою, однажды наступит день, когда она осуществится.
Кармелита покачала головой:
— Это просто фантазия, Рейчел. А фантазии не могут превратиться в реальность.
— Послушай меня…
— Нет, это ты послушай меня. — Кармелита подняла глаза, наполненные болью, и посмотрела на подругу. — У меня такое впечатление, что ты постоянно витаешь в облаках, Рейчел. Разве ты не знаешь счет, который выставляет Хейзел после года проживания в этом доме? Ни у кого из нас нет выхода!
— Я просто отказываюсь в это верить.
— Как я могу получить работу в офисе, Рейчел? Ведь я даже читать не умею, — Кармелита снова заплакала. — Мне шестнадцать, а я даже своего имени не могу написать.
— Зато ты отлично считаешь, Кармелита, а это неплохое начало.
— Это не поможет мне, если я не умею читать.
Рейчел посмотрела на подругу, на прекрасное лицо, которое изуродовал Мануэль. Она прислушалась к музыке внизу, к смеху других девушек, фальшивому смеху, по большей части, потому что у каждой из них тоже была своя мечта, и все они хотели бы оказаться где угодно, но только не у Хейзел. Она посмотрела на печальные глаза Кармелиты, и слезы той подействовали на нее, словно холодный душ. Она задумалась, какие же подыскать слова, чтобы утешить подругу, как-то помочь ей.
А потом внезапно поняла.
— Кармелита, — произнесла Рейчел, внезапно воодушевленная. — Я знаю ответ.
— Оставь меня в покое.
— Послушай, — Рейчел приобняла подругу за плечо. — Ты вполне можешь научиться читать.
— Ты что, с ума сошла? Оставь меня в покое! Я уже сказала тебе, что однажды я пыталась, ничего не получилось. И Мануэль начнет сердиться. И потом, откуда у меня время ходить в вечернюю школу?
— Но для этого тебе не нужно ходить в вечернюю школу! Ты можешь учиться прямо здесь, и Мануэль никогда не узнает об этом.
Кармелита внимательно посмотрела на Рейчел:
— О чем ты говоришь?
— Я научу тебя читать.
— Ты? — Взгляд Кармелиты на какое-то мгновение задержался на Рейчел, потом она отвернулась. — У тебя не получится. Мне уже слишком много лет.
Рейчел вскочила с постели и подбежала к шкафу. Взяв оттуда книгу, она вернулась обратно и показала Кармелите:
— Смотри. Видишь эту букву?
— Ну и?..
— Ты знаешь, что это за буква?
— Нет.
— Это буква К. Та, с которой начинается твое имя. И смотри, — Рейчел перевернула страницу и указала ей на слова. — Вот снова эта буква К. Как только ты видишь эту букву, произносишь звук «к», как в слове «кошка». Посмотри сюда, — она перевернула несколько страниц. — А вот тут и тут, Кармелита, что это за буква?
Та посмотрела туда, куда указывала Рейчел.
— Я не знаю.
— Правда? А это что?
— Это К?
— Правильно, как и в твоем имени, Кармелита! Теперь ты уже знаешь одну букву!
— А сколько их всего?
— Двадцать шесть.
Кармелита рассмеялась и пробормотала:
— Святая Мария.
— Ты все их можешь выучить, я знаю, что можешь! Я научу тебя! У нас будут уроки в перерывах между клиентами, по утрам и по выходным. Мы пойдем в библиотеку, и я покажу тебе, какие у них есть книги. Кармелита, там, в библиотеке, есть книги о том, как стать секретарем, как печатать, как заниматься делами в офисе! Когда ты умеешь читать, нет ничего, с чем ты не могла бы справиться!
Кармелита посмотрела на книгу в руках Рейчел. Книжка была вся в закладках, та самая, которую Рейчел старательно прятала все прошедшие несколько дней. В Кармелите зародилось слабое чувство надежды — возможность хоть ненадолго перенестись в воображаемую реальность! Уметь читать истории; уметь открыть книгу и учиться. Например, учиться тому, как работать в офисе, печатать и стать всеми уважаемой. На мгновение Кармелита забыла о боли в сердце и запястьях, ей вдруг захотелось выучить все буквы алфавита, складывать их в слова, читать книги и воплощать свои фантазии.
— Я даже не знаю, — произнесла она неуверенно, но заинтересованно.
— Мы сумеем это сделать, Кармелита. Вместе! Я помогу тебе!
— Хорошо, — проговорила Кармелита мягко. — Я попробую. Если Мануэль ни о чем не узнает.
Рейчел нежно обняла подругу:
— Не волнуйся, это будет наш секрет.
Такой же, как и волшебный секрет Дэнни!
11
Одно дело — задумать преступление, и совершенно другое — стоять на пути его совершения.
Пока Джессика шла в переполненном людьми магазине к противоположной его стороне, где ее уже ожидал сопровождающий, она вдруг снова почувствовала страх и сомнение. Внешне она смотрелась, как и любая другая молодая успешная женщина, аккуратно и консервативно одетая, с красивыми каштановыми модно подстриженными волосами, целенаправленно и уверенно шагающая вперед. Но внутренне Джессика вновь была полна противоречий. Словно какие-то невидимые фантомы удерживали ее, не позволяли ей шагать вперед, хотели предостеречь ее от входа в этот запретный лифт.
Сначала ее отец, который все детство имел на нее сильнейшее влияние: его расположение нужно было заслужить, постоянно день ото дня стараясь достигнуть определенных высот; человек, ради которого она даже однажды морила себя голодом, чтобы снискать его любовь и поощрение.
В школе были священники, которые управляли всеми остальными монахами и, соответственно, всеми учениками; всегда сдержанные, немного устрашающие, чьи слова были законом.
А потом был Джон, она верила, что любила его, но он сковывал ее и зарождал внутри у нее множество сомнений.
Все они возражали против того, чтобы она проходила наверх, в секретные комнаты клуба «Бабочка».
Но разве Труди не говорила постоянно о том, что Джессике нужно быть самостоятельной женщиной? Что для Джона пришло время передать бразды правления в ее руки? В течение восьми лет Джессика верила в то, что она индивидуальность, личность, даже несмотря на свое замужество, независимый от Джона человек. Ее офис, клиенты, дни, проведенные на судебных разбирательствах, — разве они не доказывали этого? Но все же Джессику мучили вопросы и сомнения.
И первый ее вопрос: «Почему я не могу вступить в этот клуб? Это ведь мое право так поступить». Вот в тот-то самый момент она поняла, что ее независимость — всего лишь иллюзия. Все, что она представляла собой в это время, было результатом трудов Джона, она совершенно не стала самостоятельной женщиной. Сегодня она впервые решила сделать самостоятельный шаг к независимости, впервые собиралась совершить что-то, на что не получила разрешения.
— Добрый день, мадам, — поздоровался сопровождающий со значком бабочки на блузе. — Пройдемте, пожалуйста, вот сюда.
Что бы сделали Джон, ее отец, церковь, если бы они обнаружили ее здесь? Когда двери лифта начали закрываться, ограждая ее от суеты «Фанелли» и шумного движения на Родео Драйв, Джессика распрощалась со всеми своими фантомами, оставив их по ту сторону дверей лифта. Свободная и одинокая, она ехала навстречу своей фантазии.
— Что нужно делать в «Бабочке»? — спросила она как-то Труди. — Ты просто входишь в комнату, а он уже ждет тебя там?
— Ты делаешь все, что захочешь, тебе нужно сказать им, как ты хочешь, чтобы все было.
Как я хочу, чтобы все было…
Следуя за сопровождающим, Джессика рассматривала прикрытые двери, мимо которых они проходили. Ни из одной комнаты не доносилось никаких звуков, странная тишина царила в воздухе. Были ли там прямо сейчас какие-то женщины? И какие именно фантазии они претворяли в реальность?
Сопровождающий остановился около одной из дверей и пригласил ее войти.
Сердце Джессики бешено колотилось. Дверь выглядела так же, как и любая дверь в отеле. Только что ожидало ее по ту сторону?
Дверь открылась, и она вошла.
Ступила прямо в свою фантазию.
Все было как в ее фантазии: опилки на полу, простые столы, приглушенный свет и бар в противоположном конце комнаты, где ее ожидал одинокий ковбой, одной ногой опирающийся о медную ножку стола. На нем были джинсы, рубашка и ковбойская шляпа, прямо как в вестерне. Он слушал музыку и выпивал.