Джессика никогда не смотрела вечернее шоу Дэнни Маккея, но слышала о нем, потому что оно было первое в своем роде, которое передавалось в лучшее эфирное время, и потому, что его рейтинги неуклонно росли. Она никогда не подумала бы, что такая фундаменталистская христианская программа соберет столь большую аудиторию. И тем не менее…
Она взглянула на своих родителей, которые неотрывно смотрели на экран. Оба были католиками.
Джессика опять посмотрела на преподобного Дэнни. Он, без сомнения, обладал некоторым обаянием. Она наклонилась вперед, зажав свою кофейную чашку в ладонях, и пристально посмотрела на зрелище, разворачивающееся на экране телевизора. Оно было невероятно театральным; но в этих объятиях и слезах был глубинный человеческий пафос, который задевал даже скептическое сердце Джессики. «Неудивительно, — решила она, — что у этого человека неожиданно высокий рейтинг». Она бы не удивилась, если бы он выиграл предварительный Нью-Хемпшир Праймери на следующей неделе.
Когда на экране вспыхнул номер телефона преподобного Дэнни в его штаб-квартире в Хьюстоне, Джессика резко встала и сказала:
— Мне пора идти.
Ее мать выглядела удивленной.
— Но мы еще не ели десерт, дорогая.
— Не принуждай ее, — сказал Джим Маллигэн, выключая телевизор. — Джессика, ты должна больше упражняться. Почему вы с Джоном никогда не бегаете трусцой?
Мать проводила ее к «кадиллаку». Ночь в пустыне была холодной; звезды, подобно кусочкам льда, были разбросаны по небу, как будто взорвалась покрытая снегом гора Сан-Хасинто.
— Мы так редко видим тебя, — сказала миссис Маллигэн, подставляя щеку для поцелуя. — Твоя сестра Бриджит вместе со своими детьми бывает здесь почти каждую неделю. И они так утомляют меня!
Джессика села в машину и завела ее.
— Поезжай осторожно, дорогая, — сказала Хелен Маллигэн. — У меня к тебе просьба. Ты смогла бы раздобыть для меня автограф Ариэль Дюбуа?
Свернув с проезда Боб Хоуп и выехав на шоссе, Джессика сильнее нажала на газ. Она внезапно захотела поскорее добраться домой, крепко сжала руль и умоляла автомобиль ехать побыстрее. Ей в голову пришла идея, с каким оружием можно отравиться на встречу завтра утром. Если это сработает, Барри Грина ожидает самый большой сюрприз в его жизни.
Латриция Браун была великолепна. Недавно похудевшая, она выглядела более высокой, чем прежде, и теперь, заплетая свои волосы, она действительно напоминала африканскую принцессу. Она ходила с гордо поднятой головой, ее поступь была уверенной, чего не было заметно в старой «медсестре Вашингтон» несколько месяцев назад. Неудивительно, что она стала получать почту от поклонников и что авторы шоу захотели сделать ее роль значительнее. Будь она проклята, если позволит этой сучке Ариэль смести ее со своего пути, как многих других малоизвестных актрис. Латриция вступила в эту борьбу не только ради себя, но и ради эксплуатируемых актеров и актрис повсюду, и ради представителей своей черной расы.
Она просто надеялась, что Джессика Франклин сможет найти способ выиграть ее дело. Но перевес был определенно не в ее пользу. То же можно было сказать и о законе.
— Мне нужно посмотреть ваш контракт, — сказала Джессика Латриции во время их первой встречи месяц назад. — Если получится, мы будем бороться с ними по поводу расторжения контракта без причины. — Джессика использовала и другие юридические выражения: «неправомерное увольнение», «сексуальная дискриминация», «преследование за вероисповедование», «политические взгляды», объясняя Латриции разные направления, в которых может развиваться дело. А затем, через два дня, когда Латриция принесла свой контракт и Джессика изучила его, юридические термины изменились на «стандартные пункты контракта», «незначительный повод для дела». Слова, которые можно было суммировать в одной фразе: Латриции не на что было опереться.
И все же, к огромному удивлению Латриции, Джессика Франклин согласилась взяться за ее дело.
— Послушайте, — предупредила она честно, — я не думаю, что мы победим. Но вы можете выиграть от огласки, точно так же, как и моя фирма.
Первое, что они сделали, — выступили с заявлением в печати.
— Общественное мнение будет поддерживать вас, — сказала Джессика Латриции. — Мы не располагаем какой-либо реальной законной силой, но, возможно, сможем заставить студию отступить из-за боязни плохих отзывов в печати, которые за этим последуют.
Это не сработало. Самый первый диалог, который состоялся между Джессикой и Барри Грином, показал двум женщинам, что борьба будет развиваться полностью в его пользу.
Приемная офиса Джессики была тиха и уныла. Как только тяжелые двери захлопнулись, мрачная тишина приветствовала посетителя. Ковер был толстым, мебель — низкой и темной, медь — хорошо отполированной, дерево — хорошего качества. Секретарь, молодой человек двадцати лет, который сидел, уткнувшись носом в книги по юриспруденции, если не заполнял что-то или не печатал, поднялся, чтобы встретить мисс Браун и проводил ее в кабинет Джессики.
Обе женщины обменялись рукопожатием, а затем Джессика с тревогой посмотрела на молодого человека.
— Были какие-нибудь телефонные звонки?
Он покачал головой:
— Я охраняю этот телефон своей жизнью, Джес. Доверься мне.
— Я верю тебе, Кен. Но боюсь, — она нахмурилась, глядя на свои часы, — что нам с Латрицией нужно будет отправиться в офис Барри Грина. Теперь слушай, думай об этом телефонном звонке как о вопросе жизни и смерти. Потом позвони мне сразу же. Я буду на встрече, но в случае чего выйду.
Кен ободряюще ей улыбнулся.
— Не волнуйся, Джес. Я так же, как и ты, жду этого телефонного звонка.
Она подмигнула: она пообещала ему работу в фирме после окончания юридической школы через три месяца.
Офис Барри Грина располагался в студии, которая, конечно же, находилась в Студио-Сити. Начался легкий мартовский дождик, когда Джессика выехала на своем «кадиллаке» на проезд Сепульведа; по пути она объясняла Латриции, что может означать тот телефонный звонок.
Латриция заметила, что ее адвокат сегодня утром была не спокойной и уверенной в себе, как обычно, а взволнованной, возбужденной. Она говорила быстро, едва переводя дыхание, и немного сильнее, чем нужно, давила ногой на педаль газа. Но, когда она обрисовала Латриции новую ситуацию, та тоже почувствовала возбуждение. Она должна была признать, что это гениальное решение, и если бы им удалось осуществить это, если бы этот телефонный звонок был сделан вовремя…
Они проехали на лифте пятнадцать этажей и оказались в удивительно привлекательной приемной «Грин Продакшэнс». Джессику и Латрицию, конечно, ждали, ведь они договорились об этой встрече более недели назад и приехали вовремя, но тем не менее их попросили подождать. Они опустились в глубокие велюровые стулья и отказались от предложения секретаря чего-нибудь выпить. Они ждали в напряженной тишине, пока секретарь спокойно работала за своим столом. Часы неустанно тикали. Телефон все не звонил.
За огромными дверями с медной именной табличкой в просторном кабинете сидел Барри и просматривал брошюры о путешествиях, пытаясь придумать что-нибудь, что могло бы убедить доктора Линду Маркус поехать куда-нибудь с ним. Он был уверен, что интересен ей, она просто играла в неприступность. У Барри Грина никогда не возникало проблем с женщинами, потому что они охотились за его деньгами, или хотели получить роль в одном из его шоу, или просто из желания похвастать, что они спали с телевизионным продюсером. Линда до сих пор ему не уступила. И это делало ее еще желаннее.
Секретарь Грина проинформировала его, что госпожа Франклин и ее клиент находятся в комнате ожидания. «Пусть подождут», — ответил он.