— Подумала вчера, — говорит Соня, — море соленое, как слезы. А что, если это и правда слезы? Мы все произошли из слез.
— Точно, — соглашается Рита. Она нюхает цветы и закрывает глаза, улыбка появляется на ее бледном, несмотря на загар, лице.
— А потом я придумала легенду. Нет. Я не придумала ее. Мне кто-то нашептал, наверно. Как будто Зевс обидел Афину, и она пошла плакать. Плакала-плакала и наплакала целый тазик слез. А Зевс споткнулся, и все слезы выплеснулись на Землю. Так получилось море. Зевс разозлился, метнул в море молнию, и появились бактерии, а потом уже все стали жрать друг друга и постепенно эволюционировали. Представляешь, когда-то и ты, и я были бактериями.
— Да ладно. Я не была бактерией.
— А я была, — говорит Соня. — Я была бактерией, рыбой, потом стала зверем, потом уже человеком. Иногда мне кажется, что мне миллион лет.
— Смешная ты, — усмехается Рита. — Я знаю, ты хочешь отвлечь меня.
— Ага, — улыбается Соня.
— Спасибо, Соня. У тебя неплохо получается. Но меня очень колбасит. — Рита опять достает таблетки и глотает одну, запивая водой из бутылочки.
— Знаешь, — Соня грустнеет, погружаясь с прошлое, — я тоже думала, как можно предать «нас»? Мы же одно целое, это как предать свою печень или почки. А потом я поняла: никаких «нас» не было. Я сама придумала «нас». Он приехал в Москву, чтобы сделать карьеру, и был готов на все ради этого. А я тут вообще не причем. Была нужна, а теперь нет.
— Ужас. Гадко, — морщится Рита. — Но это хотя бы понять можно. А у меня-то что? Что он в ней нашел? Большие сиськи? И все? Там же ничего нет. Ни-че-го! Дура набитая! Во! Променять на сиськи детей, семью. Как?
— Ну, так. Захотелось больших сисек. Маленькие наскучили.
— Ага! Так ты прикинь, — Рита шмыгает носом. — Он же мне еще и жалуется. Говорит мне: «Как же она без меня? Она такая беспомощная!» Мне жалуется! Хочет, чтобы я ее пожалела. Я — ее! Можешь представить?
— Могу. Кому еще? — Соня пытается иронизировать. — Ты же мамочка! А мама должна помочь. Смешно, но банально. Вот что и гадко, что все банально!
— Но он же любил меня! Любил! — Рита опять впадает в отчаяние. — У нас все по-настоящему было! Почему он к ней хочет уйти?
— Никто ни от кого не уходит, Рита, — тихо говорит Соня. — Все уходят от себя прошлого к себе будущему. И другой человек — лишь повод, толчок, точка опоры. Не более. Дура, говоришь? С сиськами? Надоело быть мальчиком. На фоне дуры проще реальным пацаном себя ощутить. Вот и все. Все просто.
Рита качает головой.
— А любовь? А как же семья? Что, ничего не значат?
— Нет никакой любви. Физиология одна. А все остальное — невроз.
— А зачем тогда жить?
— Низачем. Просто. Зачем кошки живут? Просто живут.
Рита слушает Соню и постепенно успокаивается. И тут дело не в словах Сони, а в том, как она их говорит. Спокойно, почти благостно. И это спокойствие нужно Рите. Только оно.
Мобильник Риты сигналит о сообщении. Рита читает его, и ее дыхание учащается.
— Что такое? — спрашивает Соня.
— Подруга пишет. Она работает вместе с ними. С Антоном и Сисярой. Антона вместе с Сисярой отправляют в командировку. На два месяца. Это конец! Сисяра укатает его там.
Рита трясущимися руками открывает бутылочку с водой и пьет.
— А дети с кем у тебя сейчас? — спрашивает Соня.
— С ним. Днем домохозяйка, вечером он.
— А если он уедет?
— Свекровь себе детей возьмет.
Соня смотрит на Риту с изумлением.
— Что? — Рита не понимает.
— Скорее звони свекрови! Пусть заболеет срочно! Пусть что угодно делает, только пусть не берет детей к себе. Она ж не хочет, чтобы ее сын троих детей бросил? Нет? Или она тебя ненавидит вместе с детьми?
— Не-ет! — поднимает брови Рита. — Она против развода. У меня свекровь отличная. Точно! Как я не доперла! Спасибо, Соня. Ты мегамозг просто! Он останется, и она поедет одна! Чтоб она там и сдохла! Сучка драная!
Рита лихорадочно набирает номер. Длинные гудки.
— Не берет, — Рита огорчена.
— Ну, позже позвонишь, — деловито советует Соня. — СМС отправь. Пойдем на рынок сходим. Мороженого купим. Тут же есть рынок?
ГЛАВА 15
Джонни провожает Зайку
Вокзал в Севастополе радостный, когда приезжаешь, и грустный, когда уже надо уезжать. Особенно грустно, когда ты — женщина тридцати пяти лет, не очень выдающаяся, вполне-таки обычная, и тебе нужно уезжать обратно в серую скуку Москвы из сказочной истории про Принца. И провожает тебя твой Принц, и ты не можешь с ним остаться, потому что одна половина твоего мозга все понимает — нет никаких Принцев.