— И дальше: преступников ловить?
Девушка тихо рассмеялась:
— Надо же, столько недостоверных предположений в одной голове, — вернула ему ироничное замечание.
Он понял и широко улыбнулся. Смущенные чертики затаились в глубине серых глаз. Стеша пояснила:
— Просто это самое распространённое заблуждение. Почему все думают, будто кроме работы в уголовном розыске юрист больше нигде не нужен?
— Не, — молодой человек отмахнулся. — Дело не в этом, а в том, что романтически настроенные девушки мечтают о тяжёлой работе следователя. Не знаю зачем. Доказать что-то? Преодолеть себя?
Стеша поставила локти на стол, посмотрела пристально:
— А я — романтически настроенная девушка?
Егор просиял:
— Коне-ечно! Бросить всё ради побега в Питер? Для этого нужен адский приступ романтизма.
Стеша смутилась. Опустив глаза, вцепилась в кружку с остывающим чаем.
— А с чего ты взял, что «бросив всё»?
— По глазам прочитал, — он прищурился. — Когда увидел отражение твоего лица в стекле… Но я не лезу с вопросами: не хочу, чтобы ты решила от меня избавиться и отправила спать на верхнюю полку. Я на ней не помещусь.
Он примирительно протянул девушке печенье и шоколад.
— Не отправлю, — она отломила тонкий прямоугольник. — Как оказалось, что ты стал моряком-подводником? Династия?
— Не-а, не угадала. У меня отец — военврач в Солнечногорском госпитале. Мама — учитель истории в школе. Я море никогда не видел. Наверно, поэтому оно мне снилось. Холодное, с тяжелыми, будто оплавленными свинцом волнами.
— На Северный флот сам попросился?
Он кивнул, посмотрел на неё задумчиво.
— А родители как восприняли твоё распределение?
— Нормально. Служба такая. — Уклончиво отозвался Егор и тихо улыбнулся. — Мама переживает, конечно. Регулярно шлёт носки и полушерстяное бельё.
Стеша отрешенно пробормотала:
— Такая у нас работа: волноваться.
Егор бросил на неё внимательный взгляд, прищурился.
— Ты где в Питере остановишься?
Этот вопрос застал Стешу врасплох, она растерянно пожала плечами. Лицо Егора вытянулась:
— Да ну! Серьёзно? В Питер? В ночь? В никуда? — Он облокотился на стол, положив руки перед собой. Стеша покосилась на длинные, тонкие, словно точеные пальцы; про такие говорят — музыкальные, если бы не горбик на мизинце. — Я могу предложить тебе помощь?
Хорошо, что полумрак вагона скрыл её замешательство и румянец на щеках.
— Зачем? Я справлюсь.
— Оставлять женщину наедине с бедой — не по-гусарски.
— Ты же не гусар, а подводник! — Стеша грустно усмехнулась.
— Я русский офицер. И мужчина. Род войск здесь значение не имеет, — отрезал он. — Так я могу тебе предложить помощь? — И, не дожидаясь ответа спутницы, изложил суть: — Пока ты не разберешься со своими проблемами, можешь жить у меня. Мы с сокурсником снимаем квартиру недалеко от Академии. Его супруга у родителей до середины мая, я переберусь к нему в комнату. Так что комната будет абсолютно свободна.
Стеша смутилась еще больше.
— Это неудобно. — Она постаралась говорить как можно более твердо. — Спасибо, но нет.
— Почему? Объясни, пожалуйста. — Длинные пальцы дали короткую дробь по столешнице. Девушка не могла отвести взгляд от его рук, медленно выдохнула, будто перед погружением под воду.
— Это слишком двусмысленно.
Серые глаза смотрели пристально. Короткий кивок:
— М-м. Понял.
Через несколько часов они вышли на перрон: Егор впереди, подцепив и свою, Стешину сумку. Вышел сам, подхватил под локоть девушку. Стремительно направился к зданию вокзала, увлекая ее за собой. Девушка едва за ним поспевала, смущенно оглядываясь по сторонам и кутаясь в тонкой куртке.
— Ты куда меня тянешь?
— Домой, — коротко бросил он, не останавливаясь.
Стеша резко остановилась, удар между лопатками — следовавшие за ней пассажиры не успели затормозить и обойти ее, врезались. Недовольно ругались.
— А как насчёт уважения чужого мнения? Гусарам это не знакомо? — с вызовом посмотрела на юношу.
Он остановился посреди перрона, похожий на темный неприступный остров посреди океана. Толпа сновала вокруг, толкая и его, и её. Посмотрел серьезно, в серых глазах застыла мгла:
— Я дал тебе возможность выбора, не удовлетворившись им, принял решение, которое мне кажется более рациональным.
— Я никуда с тобой не пойду, — упрямо повторила девушка, независимо выставив вперед подбородок.
Чёртики в глазах молодого человека заняли круговую оборону: