Сейчас — короткий миг, принадлежащий только ей.
Тревожная мелодия «Кумпарситы» вывела её из равновесия: на экране светилась аватарка улыбающейся мамы.
— Алло, — отозвалась девушка, скрывая вздох. Всё, веселью конец.
— Стеша, что ты так долго? — требовательный, чуть капризный голос. Мама никогда не работала, создавала уют, обустраивала быт своему мужу — Стешиному отцу, видному адвокату, профессору кафедры гражданско-правовых дисциплин престижного московского вуза, автору бесчисленного количества работ в области сравнительного правоведения. Наверно, только руководя жизнью такого человека, можно увериться в собственной божественной непогрешимости.
— К метро иду, мам. Только из университета вышла. Марго дипломную приняла, на этот раз без замечаний, — Марго — Маргарита Николаевна Зильбер — научный руководитель, женщина сложная, болезненно реагирующая на знаменитого отца своей подопечной, несколько раз заставляла переписывать дипломный проект, требуя более глубокого анализа.
Мать фыркнула в трубку:
— Да кто бы сомневался… Слушай, захвати в супермаркете сыр вкусненький. Ну, ты знаешь, какой мне нравится. И не задерживайся. В семнадцать сорок пять, чтоб дома была. Тебе ещё надо переодеться к ужину.
Всё ясно. «Переодеться к ужину» могло означать только одно — сегодняшний ужин наверняка не будет семейным.
Стеша слушала материнские указания, лениво перешагивая через тёмные, покрытые тонкой ледяной крошкой лужи. Взгляд блуждал и неожиданно упёрся в светлые глаза с искринкой. Они смотрели на неё, как на старую знакомую, и улыбались. Будто знали о ней больше, чем может знать прохожий. Высокий худощавый парень в тёмной военной форме сидел на скамейке и улыбался ей, пряча на дне серых глаз ватагу чертенят.
Стеша смутилась и ускорила шаг.
Глава 2. Сейшен
Конечно, Стеша не ошиблась.
Конечно, её подозрениям было суждено сбыться.
Дома затевался грандиозный «сейшен». Начищено бабушкино столовое серебро и выставлен хрусталь. Расправлены складки тяжёлых штор в гостиной. Паркет отполирован до зеркального блеска.
На маме — элегантные узкие светло-бежевые брюки и свободная блуза навыпуск, крохотный кулон с изумрудом искрился на изящной шее. Золотистые волосы завиты и нарочито небрежно подобраны, оголив бархатистую кожу. Татьяна Николаевна в свои пятьдесят с небольшим могла дать фору многим двадцатилетним красавицам: стройная, ухоженная, уверенная в себе. На её фоне Стеша выглядела неоперившимся утенком.
— Ого, — протянула девушка, вручая матери полиэтиленовый пакет из супермаркета и сбрасывая с плеча сумку. — Это такой у нас семейный ужин?
— Приходится заботиться о счастье собственной дочери вот этими самыми, уставшими от семейных хлопот, руками, — мать театрально возвела ладони к потолку и закатила глаза.
Стеша тяжело вздохнула, прячась за дверью собственной комнаты: ясно, Олега позвали.
Олег Савельев — потенциальный жених, которого родители прочат ей в мужья уже года два. Тогда он ещё встречался с какой-то девочкой из Твери. «Провинциалка», как её пренебрежительно называли за глаза Татьяна Николаевна и Ирина Антоновна, Олежкина мать, пришлась им не по вкусу: и наряды не те, и говор, и простовата, и наивна… А в глазах этих двух замечательных мам — это означало одно: увлечению мальчика необходимо положить конец. Олега быстро от неё «отвадили».
И стали всё чаще звать на семейные вечера к Стешиным родителям.
Савельев не особо сопротивлялся. Балагурил, веселился, никогда ни на что не намекал. Звал Стешу то на концерт модной группы, то просто побродить по городу. Ухаживал не утомительно и довольно мило. Девушку это устраивало: полунамёк на симпатию, лёгкое прикосновение, загадочная полуулыбка.
Ближе к новому году стал всё чаще приглашаться в дом, всё чаще задерживаться у отца в кабинете, всё добродушнее и шутливее волочиться за матерью.
В последнее время он стал смотреть на неё задумчиво и долго. Будто приглядывался.