Из-за двери раздался взрыв хохота и следом послышался звон стеклянной посуды.
— Ну, с днем рождения, босс! — раздался звонкий девичий голос. — Желаю вам, дорогой Автандил Тимофеевич, еще сто лет не попасть в наше родное патологоанатомическое отделение!
За дверью оживленно засмеялись, и вновь зазвенели бокалы. Похоже, праздник был в разгаре.
— Давайте выпьем за упокой души наших пациентов! — неожиданно предложил чей-то бархатный баритон. — Благодаря им у нас всегда есть работа. Смертность на планете по-прежнему стопроцентная…
Участники «тематической вечеринки» захохотали в голос.
— Похоже, они уже давно празднуют, — шепнула Лина Башмачкову.
— Коллеги, наши пациенты, по крайней мере, не скандалят и не жалуются начальству, — поддержал тост резкий мужской голос, и за дверью опять послышался хохот и звон посуды.
— Давайте наконец выпьем за любовь! — без паузы выдвинул предложение начальственный бас, и все одобрительно загудели. Лина догадалась, что на этот раз тост поднял сам Автандил Тимофеевич. Как истинный грузин, шеф не собирался ограничиваться коротким спичем и бодро продолжал:
— Однажды патологоанатом и медицинская сестра решили заняться любовью прямо во время ночного дежурства. Вот такие они были аморальные существа! Подобных разложенцев, конечно, нет в нашем образцовом коллективе…
Женский голос игриво хихикнул, а начальственный бас между тем продолжал:
— Муж медсестры работал в той же больнице и давно уже подозревал жену в неверности. Он притворился покойником и спрятался под простынкой. И вот в самый ответственный момент «покойник» вдруг зашевелился. Простыня поднялась, и обманутый муж явился парочке, словно Каменный гость из трагедии Пушкина. И что вы думаете, сделал несчастный любовник? Он исчез в соседней комнате и принес бутыль спирта, затем аккуратно разбавил ее и предложил ожившему покойнику выпить за любовь, которая побеждает смерть! Так выпьем же, коллеги, и мы за победу любви над смертью!
— Похоже, у них там с этим сладкоголосым грузином тосты никогда не закончатся, — прошептала Лина Башмачкову, — хватит уже у двери топтаться, давай закатывай!
Башмачков широко распахнул дверь и мрачно объявил:
— Принимайте очередного неудачника, коллеги.
Работники морга, давно привыкшие к подобным «пациентам», внезапно разом замолчали, словно сам дьявол явился к ним с очередным грешником, прервав неподобающее этому мрачному месту веселье.
Лина и Башмачков без лишних слов остановили каталку возле анатомического стола, на котором расположились аппетитные грузинские закуски, одноразовые стаканчики и мензурка с разбавленным спиртом.
На вошедших выжидательно уставились несколько пар глаз. Огромный мужчина с большим бокалом в руках, видимо, это был сам именинник Автандил Тимофеевич. Всем своим видом он выражал неудовольствие от того, что ему помешали отмечать день рождения в кругу коллег и друзей. Маленький щуплый доктор, видимо, ассистент и обладатель тенорка, тоже смотрел на вошедших волком и явно не разделял служебного рвения Лины и Башмачкова, так некстати ворвавшихся в их уютный мирок со своим внеплановым покойником. Третий, невзрачный мужичок с лицом профессионального пьяницы, молча пил из граненого стакана, опершись о край стола, и с интересом разглядывал лягушек на курточке Башмачкова. Видимо ему и принадлежал бархатный баритон, который они слышали за дверью. Лина подошла к нему чуть ближе, и ей в нос ударил резкий запах сивухи. Мужчина был явно не первой свежести и, как показалось Лине, с трудом держался на ногах. Лишь стол, о который он опирался, помогал ему не рухнуть на пол.
— Не обращайте внимания, это наш санитар, — махнул рукой Автандил Тимофеевич, — есть у него такая профессиональная слабость, что тут скажешь. Но когда Альберт Капустин трезв — цены ему нет.
— А вы, коллеги, из какого отделения? Что-то я вас не припоминаю.
Медсестра, одетая в обтягивающий медицинский костюм темно-синего цвета, уставилась на вошедших с подозрением. В этом костюме она выглядела необычайно сексуально, что показалось Лине немного странным, учитывая место проведения банкета. Что ж, хорошенькой ведьмочке в «преисподней» самое место…