«Ах, да, она же поздний ребенок, — сообразила Лина, — поэтому выглядит моложе, чем я ожидала. Хотя отец рассказывал, что у нее уже есть собственная дочка от французского мужа, то есть внучка Бармина, кажется ее зовут Надин, значит, по-нашему, Наденька».
— Вера, вы меня простите, если я задам вам бестактный вопрос. — Лина первой решилась заговорить о главном.
— Да спрашивайте, что хотите! — махнула девушка рукой. — Лишь бы это пролило хоть какой-то свет на исчезновение отца. У меня здесь слишком мало времени. Я бросила все — мужа, маленькую дочку, хорошую работу, которую так долго искала в чужой стране, чтобы прилететь в Москву на несколько дней и узнать все подробности о моем отце на месте.
— Боюсь, мои сведения о вашем отце слишком скудные и не очень оптимистичные, — вздохнула Лина, — вряд ли они смогут пролить свет на его местопребывание. — Знаю лишь то, что Иннокентия Бармина перед Новым годом перевели в другое отделение и что за ним приезжала в палату рыжеволосая докторша.
— Мне сообщили, что из вашего отделения отца вскоре выписали, и что его забрала дочь, — медленно проговорила Вера и, не удержавшись, разрыдалась. Теперь перед Линой сидела не самоуверенная европейская дама, а молодая растерянная девушка, потерявшая близкого человека. Носик девушки покраснел, из глаз потоком лились слезы, губы подрагивали, как у ребенка.
Лина подала ей салфетку и на всякий случай спросила:
— Верочка, у вашего отца ведь была дочь от первого брака?
— Вот именно, что «была»! Год назад Лёля скончалась в Женеве. Понимаете, она никак не могла забрать отца из клиники.
И Вера вновь разрыдалась, теперь даже не пытаясь сдерживаться.
Лине стало вдруг ужасно жаль эту молодую растерянную девушку и очень захотелось ей помочь.
— Значит, вы ничего не слышали про рыжеволосую дочь Иннокентия Бармина? Про доктора Марианну Мухину?
— Никогда! — отрезала Верочка. — Никакой неизвестной мне дочери, я уверена, не было и быть не могло. Отец так любил маму, что интрижки на стороне для него просто исключались.
— Мужчины нередко бывают коварными и очень скрытными, — мягко возразила Лина. — У нас в России на федеральных каналах чуть ли не ежедневно всплывают побочные дети разных знаменитостей и богачей.
— Ну и что с того? Даже если у папы с какого-то перепугу объявилась еще одна дочь, зачем ей забирать отца к себе? Хорошо, допустим, она претендует в перспективе на папино наследство. У отца — прекрасная квартира в центре Москвы, которую он когда-то получил в МИДе на нашу семью. Они могли бы вдвоем поселиться в нашей квартире, я-то все равно постоянно живу в Париже. Ну, а потом отец, надеюсь, отважился бы посмотреть мне в глаза и объяснить эту сомнительную мелодраму.
— Вот-вот, «его прекрасная квартира», — тихо отозвалась Лина. — Недвижимость — это то единственное, что еще имеет в наше нестабильное время хоть какую-то ценность. Ну, и еще антиквариат. Да, кстати, вот она, эта старинная медаль с профилем Екатерины II. Вероятно, он хотел передать вам что-то ценное — на случай, если он внезапно уйдет из жизни. Думаю, чтобы имя «Екатерина» напоминала вам о матери.
— Бедный папа! — глаза Веры вновь наполнились слезами. — Похоже, он предчувствовал что-то нехорошее, раз решил отдать эту ценность мне. а не держать при себе. Как бы я хотела, чтобы он был жив! Признаться, я верю в это с каждым днем все меньше.
— Да, меня история с медалью тоже удивила, — согласилась Лина. — Впрочем, если бы Иннокентий Михайлович заметил что-то подозрительное, он вряд ли согласился бы по доброй воле покинуть отделение. В конце концов, он был в нормальном психическом состоянии, так что насильно его перевозить куда-либо никто не имел права. К тому же, если принять во внимание его профессию… Иннокентий Бармин — человек непростой, неглупый и даже, я бы сказала, хитрый. Дипломаты не бывают простачками. Мне кажется, мошенники с ним крупно просчитались. Возможно, они зашли в тупик и теперь не знают, что делать со своей добычей дальше. Мне кажется, они прячут вашего отца и просто ищут подходящий момент, чтобы вернуть его домой.