Она выглядит, как девочка…
Растерянная трогательная девочка.
И я вспоминаю, сколько мне…
— Постарел?..
Отрицательно качает головой.
— Заматерел.
Провожу рукой по щетине.
— Извини, не успел… Сразу к тебе.
— Когда ты последний раз спал?..
Пожимаю плечами.
— Ты изможден, — в её голосе появляется уверенность.
Киваю.
— Кушать будешь?
Отрицательно качаю головой.
— Тогда, я напою тебя чаем. Пройди…
Разуваюсь.
Иду за ней.
В маленькую девятиметровую кухню.
— Сядь.
Мои глаза следят за каждым движением. Я словно под гипнозом… Она очень гармонично смотрится здесь. Её кухня вся деревянная. Не стилизована, настоящее дерево. Женя любит так…
Что-то колдует с травами. Вдыхаю глубже. Запах меняется.
Ставит передо мной кружку.
Пальчики тонкие, ногти коротко пострижены. Давно не видел таких естественных красивых рук… Колец нет.
Никаких.
Это ничего не значит. Но я пытаюсь разглядеть безымянный внимательнее. Не получается.
Делает пару шагов назад, присаживается на подоконник, рядом с большим мясистым фикусом. На её окне нет шторы, только тканевая кайма по верху. Она любит открытые окна. На моих — всегда жалюзи, тяжелые портьеры.
Восприятие раздваивается.
Я пью чай одновременно в двух местах, там, в прошлом, у неё в гостях, на той, самой первой квартире. И здесь, в настоящем, в квартире её мужа, их квартире. Теряюсь между ощущениями под её пронзительным внимательным взглядом.
— Как твоя травма?
— Заживаю…
Чай очень вкусный. Почему я никогда не пью чай?
Мне, наконец-то, становится тепло. Лицо начинает гореть.
— Дай мне сигарету…
Достаю пачку. Зажигалку. Кладу перед ней на стол.
Забирает…
Выходит. Иду следом
Открывает балкон. Делает шаг к перилам. Стоит босая на холодном бетоне.
Так нельзя…
Но я понимаю, что это её саморазрушение сейчас. И мне нельзя вмешиваться.
Балкон застеклен, открыта только одна рама. Это все равно очень холодно.
Но она расслабленна.
Разворачивается…
Взгляд в глаза. Сигареты кладет на столик. Не в руки…
Мне не нравится, когда она курит. Но мне нравится смотреть, как она курит.
Забираю пачку.
Отворачивается.
— Битвы не будет… — доходит до меня.
— Нет. Своих предпочитаю убивать сама. Не дам тебе такой возможности.
— Я не трону никого.
— Да. Не тронешь.
— Холодно, — мне хочется согреть её ноги. — Пойдем.
Забираю сигарету. Докуриваю.
Диван в гостиной разложен. На нем несколько детских книжек и фломастеры. Отодвигаю. Присаживаюсь на край.
Садится в кресло напротив. Разглядывает. Как тогда, в первую встречу. Со своим неземным ледяным любопытством.
— Когда возвращается твоя семья?
Игнорирует.
Меня размазывает от тепла, её чая и понимания того, что она не будет по мне сейчас бить.
Я просто могу побыть рядом.
Ложусь на спину.
Закрываю глаза…
Здесь все пахнет ею… здесь все — она…
Подыши со мной одним воздухом, моя девочка.
Это так нужно мне.
Засыпаю…
— Олег.
Это её голос. Сон… Не хочу просыпаться. Хочу слышать, как она произносит моё имя.
— Олег, тебе пора…
Не сон.
НЕ сон!
Адреналин снова вставляет. Я распахиваю глаза, поднимаясь рывком.
Она сидит там же.
Смотрю на часы. Пять вечера.
Пять!
— Тебе пора.
— Конечно…
Провожает. Открывает дверь.
— Женечка… — разворачиваюсь. — Не бойся. Никакой жести не будет.
Мне нужно задать ей сотню вопросов, чтобы обходить ее больные места и нигде не накосячить. Но она сейчас не ответит.
Мне хочется сказать ей сотню слов, о том, что я чувствую. Но их она тоже не воспримет.
Мои глаза медленно скользят по её телу. Я не хочу ничего скрывать и смотрю откровенно. Она изменилась… И, одновременно, осталась той же.
Ямочки у ключиц… Тонкая ткань едва скрывает выделяющиеся соски. Её грудь на пару размеров больше. Это непривычно… Мне хочется прикоснуться… почувствовать тяжесть её новых форм… Между свободной майкой и короткими шортами полоска тела… Тонкая талия… Чуть шире бедра… Ровная, упругая кожа её длинных ног… На щиколотке — жемчужный браслетик… Босые пальчики…
— Не выходи босая на балкон, пожалуйста. И не открывай такая никому дверь.
— Оставь мне сигареты.
Отдаю вместе с зажигалкой.
— Я напишу…
Вздрагивает от звука запустившегося лифта.
Ухожу на лестницу.
Битвы не будет.