— Ста-ру-ха, — по слогам произнесла Пилар и показала любимому язык.— Я буду называть ее так, как хочу, и мне наплевать, что она тебе платит. И вообще, почему ты ее защищаешь?
Пилар взяла диванную подушку и метнула ее в Дадо, тот ловко увернулся, снаряд пролетел в паре сантиметров от его головы и упал, ударившись о стену.
— Ты что, с ней спишь?
— Не говори глупостей, — отмахнулся Дадо.
— А почему нет? Она вполне привлекательная женщина! — взвилась Пилар.
— Вы ходите на вечеринки, пьёте горячительные напитки, много смеётесь и много проводите времени вместе, к тому же живете в одном отеле. Откуда я знаю, что вы там делаете?
— Для начала определись. То ты называешь ее старухой, то заявляешь, что она привлекательная, — усмехнулся Дадо.— Где логика? И ещё, ты права: мы живём в одном отеле. Но в разных номерах.
— Откуда я знаю? — разозлилась Пилар и метнула ещё одну подушку в парня и снова промазала.
— Может, вы расходитесь на время для отвода глаз, а потом ты приходишь на ночь к ней или она лезет в номер к тебе, — предположила она.
— О чем ты говоришь? Кому нам отводить глаза? Лифтёру, что доставляет нас на этаж? Хотя, знаешь, ты права. — Дадо с вполне серьёзным лицом поставил чемодан вертикально на пол и выдвинул ручку.— Ты подала мне хорошую идею: и, правда, зачем мне спать одному?
— Я убью тебя.
Пилар в бешенстве кинулась на него с кулаками, но он ловко перехватил ее запястья и, поцеловав, сказал:
— В твоей голове рождаются довольно странные идеи.
— Дурак, — фыркнула на него Пилар и тут же примирительно потёрлась щекой о его щеку. Она ещё что-то хотела сказать, или предложить с пользой провести оставшиеся минуты, но ожил мобильный. Это водитель подъехал к дому и вызывал Дадо, чтобы отвезти его в аэропорт.
— Позвони мне, когда приземлишься, — попросила Пилар.
— Я люблю тебя, — сказал Дадо, поцеловал ее и вышел за дверь.
* * *
В конце трудного рабочего дня мы зашли поужинать в местное кафе. Легкая мелодия была приятным фоном, создающим уютную атмосферу. А после восьми часов такая атмосферная музыка сменялась живой. Справедливости ради надо сказать, что певица с ее великолепным голосом и богатым репертуаром знала свое дело, и пространство между сценой и столиками поздним вечером превращалось в танцпол.
— У тебя что-то случилось? — пристально взглянула я в лицо партнера.
— Нет, с чего ты взяла?
— Не знаю, ты весь день ведёшь себя так, будто не в своей тарелке, или думаешь о чем-то постороннем. Неприятности дома?
— Можно и так сказать. Пилар сегодня была в ударе. Представляешь? Она заявила, что я сплю с тобой.
— Что за бред? Она в своём уме? — фыркнула я и рассмеялась, подкрепила все это жестом, переводя палец с него на себя, и, снова фыркнула, чтобы показать, насколько смешно звучит данное предположение:— Чтобы я и ты…Пффф…Это просто… даже слова не могла найти подходящего, чтобы описать насколько может быть глупо то, что она говорит.
— И, правда, дичь какая-то, — смутился Дадо, похоже, он уже был не рад своей откровенности и тому, как я на это отреагировала, и вполне возможно, что он был уязвлён тем, как я ответила. Как любого красивого мужчину, знающего себе цену и то, какое впечатление он обычно производил на женщин, это могло его задеть. А тут ещё такая реакция, что и говорить — не очень-то приятно. Мне не следовало высмеивать это предположение и давать оценку словам Пилар.
— Прости. — Я быстро поняла, какую проявила бестактность и попыталась сгладить неловкий момент.
— Если хочешь, мы уйдем. Встреча прошла успешно, мистер Ван Линь остался доволен, завтра мы подпишем контракт и можем ехать домой.
— А сегодня нам надо напиться на этом званом ужине по поводу удачной сделки, — попробовал пошутить Дадо.
— Совсем не обаятельно. Мы и так провели тут достаточно времени, — улыбнулась я.
— И если сейчас уйдём, то ручаюсь, никто не огорчится и даже не заметит нашего отсутствия. Смотри, какие они все уже тёпленькие, скоро начнут расходиться.
— Хорошо, пойдём, — кивнул Дадо, но когда мы поставили недопитые бокалы на поднос проходящего мимо официанта и направились неспешно к выходу, вдруг одна мелодия сменилась другой, и Дадо замедлил шаг. Я удивлённо остановилась, глядя на него.
— В чем дело?
— Это моя любимая песня, — пожав плечами, будто извиняясь, ответил он.
— Обычно такое говорят девочки, — хихикнула я.
— Пойдём.
Я развернулась и повела его за руку к группе танцующих. Дадо был не против, наоборот, он уверенно взял меня за талию и мы закружились в танце, если честно, я сама не заметила, когда мы с ним стали гораздо ближе и теснее прижиматься друг к другу.
В какой-то момент я подняла лицо вверх, глядя на него, а он под впечатлением минуты или любимой мелодии, рождавшей в его душе какие-то личные воспоминания или переживания, прикрыл глаза. Из зала мы вышли, так и не дотанцевав. Хотя и держались за руки, но шли на расстоянии, будто боялись прикоснуться невзначай телами.
В такси мы сели на заднее сидение, но каждый возле своей дверцы. И выйдя из лифта, направились каждый в свой номер, не глядя друг на друга, и впервые за этот год не пожав руки и не пожелав друг другу спокойной ночи.
А потом было ещё хуже. Вы спросите, куда уж хуже? Ну что ж скажу, а вы сами решайте.
Проснулась я среди ночи от жуткого холода и, как и в прошлый раз, на меня вдруг накатил волной страх, жуткий, животный. Я накрыла голову одеялом и замерла, стараясь не дышать.
Это как в детстве: если ты никого не видишь, значит, и этот кто-то по ту сторону одеяла не видит тебя. А если он тебя не видит, значит и не сможет причинить вред. Главное, не шевелиться и не обнаружить себя.
Я выдохнула, изо рта вырвалось облачко пара, ну вот, раньше было просто холодно и страшно, а теперь было жутко холодно и безумно страшно. Похоже, что призрак с каждым разом набирал силу, и он теперь окреп настолько, что смог добраться в другую страну следом за мной.
Изменения произошли и с самой преследовавшей меня женщиной-призраком.
Если раньше она была прозрачно-бледной, то теперь ее тело приобрело плотность. Она стала более реалистичной и, что называется, живой.
Появившись в номере, она встала у меня в ногах, растопырив крючковатые пальцы, вытягивая их в мою сторону, перебирая ими в воздухе как жуткий, призрачный спрут. Она исказила лицо, будто испытывала невыносимую боль, но при этом, силясь что-то сказать, но звука ее голоса я так и не услышала. Вместо слов изо рта женщины стали вываливаться комья чёрной и, как мне тогда показалось, вполне реальной земли с копающимися внутри неё дождевыми червями.
Лицо женщины дёрнулось как чёрно-белый сбой в матрице и потеряло плотность, превратившись в негатив фотоплёнки, и следом за этим я услышала крик, похожий на закладывающий уши ультразвук. Глаза заслезились, и я их зажмурила.
Женщина тем временем ещё раз дёрнулась, теперь уже всем телом; она снова вытянула руки, но уже ладонями вверх, теперь она тянула их в просящем жесте. Она сделала пару шагов, упираясь в перекладину кровати, странно, но та будто и, в самом деле, ее остановила.
И тут вдруг чьи-то невидимые руки будто обняли ее сзади и неожиданно дёрнули. Резко потянули ее назад, словно она была привязана на резинке и шла ко мне, пока длина резинки ей это позволяла, а когда натянулась настолько, что не осталось эластичности, то сработала кинетическая сила, и тело призрака просто отлетело назад. Как только призрак исчез, температура в комнате резко подскочила в плюс.
И я тут же перестала дрожать и испытывать ужас; после исчезновения женщины я снова получила способность мыслить трезво.
И как только я смогла двигаться, первое, что я сделала, это сунула ноги в тапки, подбежала к двери и, распахнув ее, крикнула:
— Дадо!
Ждать долго не пришлось. Дверь соседнего номера открылась, и из-за неё появилось заспанное лицо и обнажённый торс.