Плавно перетекая из общего конференц-зала в гостеприимные пенаты родного буфета, горкомовцы переговаривались между собой довольно тихо, как и положено респектабельным людям, но достаточно громко, чтобы нельзя было усомниться в их преданности руководству.
— Великолепная идея, а главное, насколько смело и ново…
— Я полностью согласен с мнением секретаря горкома, товарища Яковлева: сельское хозяйство пора ставить на новые рельсы, хватит работать по старинке…
Разобравшись с деньгами, Михаил взял в руки поднос и, решая, к какому столику лучше подойти, окинул глазами сидящую в зале публику. Почти все присутствующие так или иначе были ему знакомы, пересекаясь на совещаниях и пленумах, они успели друг другу примелькаться, но никого, с кем бы захотелось потолковать и пропустить рюмочку, Михаил не увидел. Уже собираясь сесть на освободившееся место у окна, Крамской вдруг услышал у себя над ухом голос Берестова.
— Так-так, икорочкой балуемся? — широко улыбаясь, высокий статный мужчина лет пятидесяти дотронулся до локтя Михаила.
— Ваня! — Удивлённо взметнув брови, Крамской посмотрел на первого заместителя секретаря горкома. — А почему я тебя не видел в президиуме, тебя что, не было на заседании?
— Я только что из области. — Отодвинув стул, Иван Ильич сел и с увлечением принялся за сёмгу в сметанном соусе. — Устал, как чёрт, не поверишь, с шести утра на ногах. Объехал три хозяйства, и везде одно и то же: техники не хватает, семенной фонд нуждается в обновлении, удобрений — в обрез. А! — Безнадёжно махнув рукой, Иван Ильич отложил нож с вилкой и, промокнув губы салфеткой, обречённо вздохнул.
— А чего тебя понесло в такую даль, отправил бы кого другого? — Размазав икру по бутерброду, Крамской отложил нож и вопросительно взглянул на Берестова.
— Это долгая история, Миш, давай об этом как-нибудь потом, — неопределённо откликнулся тот.
— Что ж, потом так потом, — пожал плечами Крамской. — Тогда давай вздрогнем, что ли? — Взяв двумя пальцами рюмку за ножку, Михаил приподнял её над столом.
— Ты подожди дрожать, — серьёзно глядя в глаза Михаилу, негромко проговорил Берестов, — до перерыва всего ничего, а нам с тобой нужно поговорить, не исключено, что прямо сегодня мне придётся уехать снова, а городить огород завтра будет уже поздно.
— У тебя что-то случилось, Ваня? — Рюмка в руке Крамского дрогнула. Поставив её на стол, он замолчал и внимательно посмотрел в лицо Берестова. Зная этого человека без малого двадцать лет, он догадался, что их встреча в буфете отнюдь не случайность. Должно было произойти что-то значительное, что-то из ряда вон выходящее, чтобы, прервав важную поездку, Иван примчался сюда, как раз во время перерыва в заседании.
— Миш, я мог бы долго ходить вокруг да около, но время действительно поджимает. — Крест-накрест сложив на тарелке нож с вилкой, Берестов промокнул салфеткой губы и, потерев кончики пальцев, полез во внутренний карман пиджака. — То, что я сейчас собираюсь сделать, наверное, незаконно, даже не наверное, а точно, и ни для кого другого я бы этого делать не стал, но я уверен, на моём месте ты бы поступил точно так же, поэтому — на, читай, — с этими словами Берестов достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги.
— Это что такое? — удивлённо вскинув брови, Крамской потянулся за листком. Развернув бумагу, он взглянул на белую страничку и, едва шевеля губами, начал бегло читать.
— Первому секретарю горкома партии, товарищу Яковлеву В.С. от гражданки Крамской Н.Ю.? — Сделав паузу, Михаил поднял глаза на Берестова: — Это ещё что за штучки-дрючки?
— Ты читай, читай, потом поговорим, — нетерпеливо поглядывая на часы, перебил его Иван Ильич.
— …гражданки Крамской Н.Ю. Заявление, — продолжил Михаил.
По мере того, как глаза его пробегали строчку за строчкой, лицо его бледнело, становясь похожим на кипенно-белую простыню, выдержанную в растворе ядрёной хлорки. С трудом шевеля непослушными губами, он выхватывал отдельные фразы, которые сопротивлялись, не желали складываться в единую картинку и казались какими-то непонятными закорючками, не имеющими никакого отношения лично к нему, Михаилу Викторовичу Крамскому.