Пот застилал Чарну Товису глаза. Грудь его тяжело вздымалась… все оказалось бесполезно, врагов было слишком много* Тарта увели.
«Еще посмотрим, кто кого», — пронеслось в голове у Товиса.
Зажав зубами мокрый от крови тесак, он оттолкнулся от земли и подпрыгнул вверх. Сначала одной, а потом и второй рукой он ухватился за перекладину навеса, установленного в загоне для рабов. Качнувшись, он взобрался на карниз, а оттуда на крышу.
Позади раздавались крики погони, но молодой воин уже бежал по раскаленной солнцем крыше, обжигая себе ступни. Подбежав к самому краю, он взглянул вниз на узкую улочку и, оттолкнувшись, перепрыгнул на крышу другого дома. Он несся изо всех сил, и преследователи быстро потеряли его из виду. Но Товис понимал, что это — лишь временная передышка. Скоро пираты нагонят его, как свора собак, жаждущая крови.
Он оказался один в чужом городе, заполненном людьми, охотящимися за ним. Любой из них мог прикончить беглеца.
Но самое ужасное было то, что увели сына Тонгора!
Сжавшись в тени купола какого-то дома и тяжело дыша, Чарн Товис пытался найти выход из положения, в котором оказался.
Глава 2
КАТАКОМБЫ
Там, где опасностей жуть,
Надежней кратчайший путь…
Весь день Чарн Товис скрывался от преследователей. Спустившись с крыш, он оказался на темной улице.
Неожиданно его внимание привлек открытый люк, и Товис решил спуститься под землю. Долго пробирался он по зловонным туннелям канализационной системы, ступая по вязкой слизи сточных вод, и благодарил судьбу за то, что в Таракусе, как в морском городе, существует система подземной канализации.
Если бы ее не было, возможно, охота на него давно бы успешно закончилась.
К полудню невыносимый запах подземных лабиринтов заставил молодого воина вновь выбраться на поверхность. И Чарну Товису опять повезло — он натолкнулся на мертвецки пьяного матроса. Сняв с проспиртованного насквозь пирата одежду, он торопливо натянул ее на себя, предварительно попытавшись хоть как-то стереть с тела грязь и засохшую слизь. В зеленой шелковой рубашке и узких штанах, высоких пиратских сапогах и с ярко-красным платком на голове он мог спокойно гулять по неровным улочкам Таракуса. Группы рыскающих по городу головорезов не обращали на него ни малейшего внимания. Они искали беглого раба, все одеяние которого составляла набедренная повязка, а пьяный матрос в яркой одежде не вызывал у них никаких подозрений. Они просто всякий раз отталкивали Чарна Товиса в сторону, когда он оказывался у них на пути, не прислушиваясь к тем ругательствам, которые он при этом обрушивал на их головы.
Без каких-либо препятствий Чарн Товис пересек весь город и оказался возле той самой гостиницы, где они с джасарком Тартом ужинали накануне вечером и где расположились Барим Рыжебородый с командой. Во всем городе у Товиса не было Друзей, кроме этих пиратов, и он решил довериться им.
Они просто не поверили своим глазам, увидев того, за кем охотилась половина города. Чарн Товис храбро вошел в помещение и громко приветствовал знакомых матросов.
Они еще более удивились, когда беглец попросил помощи у Варима Рыжебородого. Он напомнил капитану пиратов о долге крови и признался в том, что завоевавший их симпатии неунывающий паренек действительно был принцем Тартом из Патанги. Он напомнил также Бариму о необходимости хранить верность своему народу. Насколько было известно Товису, и Рыжебородый, и Тонгор Великий — оба были родом с Севера. Тонгор родился в племени валькаров на севере Эобара. Барим Рыжебородый много лет назад бежал из Белнарта на побережье Жаранга Тетрайбаала — великого северного океана, скрываясь после убийства воина своего же племени, которое он совершил в приступе неистовой ярости.
— Разве ты, северянин, не придешь на помощь сыну своего соплеменника, если он находится в опасности?
Рыжебородый, не спуская с Товиса взгляда, задумчиво крутил свои огромные усы.
— Выверни меня наизнанку, Чарн, но я не знаю, что тебе ответить, — прогудел он наконец, — Тому, кто с Севера, не надо напоминать о чести, она у него есть, несмотря на такое ремесло, как пиратство. И мальчишка мне нравится — в нем течет добрая кровь валькаров. Но я ведь отвечаю только за себя. Я не могу говорить за всю команду.