— Нужен домкрат, простой автомобильный домкрат. У председателя — «Нива», попросите у него часа на три. Сходим в лес и вернем. Это мне райкомовский Миша посоветовал. Я ему про танк рассказал, он и сообразил. Говорит — поможет открыть.
Нина засмеялась.
— Когда вы сказали «домкрат», мне захотелось спросить: «а может быть, костыли?» Или это злая шутка?
— Достаточно злая. Но обещаю вам, что к четвергу буду уже прыгать.
Кроме домкрата от «Нивы», председательский шофер посоветовал еще взять монтировку. Они лежали в Нинином рюкзаке, а нес этот тяжеленный рюкзак Виктор Петрович.
Даже Акбар, словно понимая, что сегодня предстоит что-то необычное и пугающее, бежал молча. Изредка он останавливался, оглядывался и снова пускался бежать размашистой рысью. На кочках, местами начинающих желтеть, местами еще зеленых, красными брызгами уже лежала брусника. Ветки гонобобеля голубыми ягодами хрустели под ногами, чавкала болотная жижа. Виктор Петрович и Нина шли рядом следом за мальчишками и Таней.
— Что вы вечером делаете? — перебила размышления Левашова Нина. Она перестала прыгать с кочки на кочку, остановилась и теперь, покачиваясь, поджидала его.
— Ничего. Что я делаю обычно по вечерам? Читаю.
— Идемте в кино. Приехала кинопередвижка. У нас всегда, когда кончаем уборку, отдых и обязательно фильм.
— С удовольствием.
А в это же самое время Таня, которая шла с мальчишками, говорила:
— Так вот, вырасту, кончу школу, пойду в цирк. Работать с животными. Рассказать вам, как я управляю Акбаром? У него тонкий слух. Не заметили, что у меня на всех платьях сбоку карман? Эх вы. Вот. А еще один будущий красный офицер, а второй — мыслитель. Наблюдательность надо развивать. В кармане у меня что?
Она вытащила маленький коробок и потрясла в воздухе.
— Спички? Ты же говорила, что никогда не будешь курить.
— И не буду. А в коробке вместо спичек?
Она помахала кулаком, в котором была зажата зубочистка.
— Спрашиваю Акбара… Ну, хоть вот: сколько в небе ворон? И потряхиваю коробком. Два раза — он лает два, три раза — три. Съели?
— Ну ты даешь! — сказал Андрей. — Сама, что ли, придумала?
— В каждой книге про цирковые фокусы это написано.
Мальчишки обескураженно помолчали, потом Андрей сказал:
— Мы к тебе сегодня придем.
— Зачем это?
— Надо. Забыла про старую мельницу? Надо посмотреть, может, там что-нибудь есть. Только — секрет?
— Секрет. Ладно, приходите, сходим.
К танку вышли как всегда неожиданно. Бледно-оранжевое солнце высветило поляну, искривленные березы, начинающую желтеть листву, черно-зеленое пятно башни, наклонный, лежащий дулом на земле, ствол орудия. Вскарабкались на броню.
Между люком и крышкой была небольшая щель. Коля неумело просунул в нее конец монтировки. Навалились вдвоем, крышка со скрежетом приподнялась, из люка на ребят пахнуло сыростью.
— Домкрат теперь влезет?
— Попробуй.
— Не так, мыслитель, как ты ручку качать будешь?
— Без тебя знаю.
Коля качнул ручку домкрата, тот стал раздвигаться, крышка со скрежетом начала ползти вверх.
— Давай теперь я, — Нина поменялась с Колей.
— А ну, навались. Руками! — Виктор Петрович с мальчишками откинули люк.
— Кто полезет? — Нина посмотрела на Виктора Петровича.
— Я. Только фонарик достану.
Он вытащил из кармана куртки привезенный из города фонарик, наклонился над люком и посветил в него. Бледный желтоватый круг света высветил внизу черную грязную лужу, черное, закопченное бесформенное железо, какие-то висящие, такие же черные, лохмотья.
— Страшно? — спросила Нина.
— Страшно, — согласился Виктор Петрович и перекинул ногу через край люка.
Опустив ноги, Виктор Петрович сначала тронул носком ботинка остатки сидения, на котором сидел когда-то командир, задержался на локтях, протиснулся между сидением и стенкой, нащупал ногой пол, это, вероятно, был не пол, а какой-то искореженный взрывами настил или крышка металлического ящика. Ботинки завязли в чем-то вязком, липком, холодная жижа потекла в носки. Он опустил голову, включил фонарик, провел лучом по стенкам, по черной неподвижной жиже, и понял, что найти в танке что-либо будет очень и очень трудно. Взрыв, потом пожар, потом внутрь попала вода, натекла грязь.
— Ну, что? — шепотом спросила Нина.
— Пока ничего.
— Попробуйте пошарить рукой.
Он послушно опустил руку и, светя вослед пальцам, стал наощупь обследовать все закоулки. Один раз под ладонь попались круглые мелкие предметы, он сгреб их в горсть, поднес к свету — позеленевшие пистолетные патроны. Другой раз пальцы наткнулись на какой-то листок, он осторожно потащил его — листок повис, стал расползаться. Что это было? Бумага, кусок ветоши, кожаный переплет журнала? Коричневые лепестки, источая воду, один за другим разваливались, падали, оставляя на пальцах липкую грязь. Наконец он попробовал шарить под собою ногой и наткнулся носком на какой-то, уступающий нажиму, круглый предмет. Наклонился, с трудом вытащил — снарядная гильза, разорванная взрывом, большего калибра. Виктор Петрович понял — пушечная.