— Ложусь на боевой курс! — кричит Мюнценберг в телефонную трубку.
— Сообщите показатели.
— 1500, 230,140.
— Так держать.
— Слушаю, так держать.
Глаза пилота прикованы к приборам. Уши следят за ритмическим рокотом мотора. Машина на боевом курсе, она идет прямо, как выпущенная из лука стрела. Стрелки приборов, кажется, приросли к заданным показаниям.
Труба фабричной постройки находится уже в поле зрения невооруженного глаза. Далеко справа — миниатюрная подкова трибуны, испещренная белыми и черными крапинками.
Вот Эрих прильнул к окуляру оптического прицела. Минута страшного напряжения — и мишень в прицеле. Эрих нажимает кнопку электроспуска бомбодержателя. Пять стокилограммовых бомб, одна за другой, через неуловимо короткие интервалы времени отделяются от самолета. Через несколько секунд летнаб видит черное облако разрыва. Миниатюрная подкова трибун исчезла за дымовой завесой, верхушка фабричной трубы потонула в плотной мгле.
Медленно, как под «лупой времени», оседает и расползается облако взрыва, приоткрывая подкову трибун, фабричную трубу и прилегающие к ней темные квадраты строений.
Голова Эриха наливается тяжелой мутью.
«Мимо… Промах… Позор!..»
Он не в силах сдержать приступа бешеной злобы и отчаяния. Мембраны наушником передают пилоту хриплые возгласы летнаба:
— Мерзавец!.. Провокатор!.. Сошел с курса, сошел…
Пилот удивленно вздрагивает и подымает руку, словно защищаясь от удара. Его нога вслед за ручкой уходит резко влево. Эрих вместе со своей кабиной заваливается на левый борт. Плоскости самолета вибрируют от страшной нагрузки непомерно крутого разворота. Пилот выравнивает машину и дает газ. Выдерживая бешеный взгляд летнаба, пилот говорит спокойно и почтительно:
— Ваше задание, господин летнаб, выдержал точно: 1500, 230,140…
Эриха злит спокойное лицо пилота. Он отворачивается и кусает губы. В этот момент трубка пневматического механизма снова выбрасывает аккуратно сложенную бумагу.
Радиограмма. Командный пункт предлагает повторить заход. Условия бомбардировки произвольные.
Эрих облегченно вздыхает и лихорадочно водит пальцем по карте местности. Вот хороший ориентир — мост, находящийся всего в 30 километрах от объекта. Необходимо сконцентрировать волю и изолировать все посторонние чувства. Спокойствие и точность. Еще можно поправить дело.
Он предлагает пилоту взять курс к ориентиру, но идти не выше 500 метров. Мюнценберг выполняет приказание. Но он уже не в состоянии полностью сосредоточиться на пилотировании. В нем кипит раздражение против чванливого летнаба, не сумевшего справиться с порученным ему делом.
Эрих работает. Пока самолет кружит над мостом, он как бы репетирует предстоящую бомбардировку. Мост находится всего в 30 километрах от объекта. Высота небольшая — 500 метров. В бою на такой высоте вас, конечно, расстреляют в один момент. Но здесь, перед зрителями, это не имеет значения… Несложный математический расчет, и все ясно.
Определив скорость самолета в 300 километров, Эрих готовится пустить секундомер. При этой скорости цель пройдет под самолетом ровно через шесть минут. В это же мгновенье он нажмет кнопку электроспуска.
— Внимание, Мюнценберг… Высота 500, курс 135, скорость 300.
Пилот повторяет команду и берет заданное направление. Теперь Эрих уверен в успехе. Весьма вероятно, что раньше он действительно допустил ошибку. Не беда, об этом никто не узнает. В крайнем случае можно свалить на пилота. Зато сейчас ошибки не может быть — задание чересчур просто. Низко и с огромной скоростью промчится «гейнкель», сбросит бомбы и, оставив позади себя груды дымящихся развалин, исчезнет на горизонте. Эффектная картина!
На губах Эриха застыла улыбка. Рука покоится на кнопке электроспуска. Глаза не отрываются от стрелки секундомера.
Пилот прибавляет газ. Он пытается сосредоточиться на приборах. Важно уместить в поле зрения только показания компаса, часов и счетчика скорости; за высоту он уверен. Но фигура штурмана маячит рядом и навевает посторонние мысли.
Прошло четыре минуты, четыре с половиной…
У Мюнценберга странное состояние: перед его глазами циферблат часов, но он воспринимает их показания почти механически. Он думает о летнабе. Он не может забыть его бешеный взгляд.
«Конечно, он свалит все на меня, — шепчет про себя пилот. — Разве мне под силу спорить с ним, с этой проклятой породой!»
Прошло пять с половиной минут. Мюнценберг газует. Страшным усилием воли он концентрирует свое внимание на приборах. И хриплый стон вырывается из его груди: секундомер отсчитывает шестую минуту в тот момент, когда указатель скорости показывает на 50 километров больше заданной скорости. Стрелка приросла к цифре 350.
Газ сброшен. Поздно… Бомбы упали с большим перелетом. Взрыв снова последовал на пустом месте.
В рассказе Л. Воронцова действие происходит в немецком городе Мюнхене. Не читатель без особого труда обнаружит, что описанное здесь вымышленное происшествие имеет самое непосредственное отношение к подлинным трагическим событиям, которые произошли за последние годы в Испании, Абиссинии и Китае.
Мы помним, как итальянские фашисты сметали с лица земли первобытные селения абиссинцев. Мы помним ужасы Герники, Гранольероса и других беззащитных городов Испании, превращенных германскими и итальянскими воздушными бандитами в развалины. Мы знаем, что японские фашисты совершают подобные же подвиги над мирными городами Китая.
Опьяненные этими кровавыми «победами», фашисты возомнили, что их захватническим стремлениям нет преград. Они думают, что если им удается безнаказанно уничтожать мирное население малых и слабых стран, то это свидетельствует о мощи их авиации и искусстве их летчиков. Но господа фашисты рано бахвалятся. При первом же столкновении их с хорошо вооруженным противником, мы увидим, как подожмут хвосты эти трусливые разбойники.
Уже и сейчас беспристрастные наблюдатели отмечают в Испании странные вещи. В то время как республиканские летчики всегда бомбят лишь заранее намеченные, отдельные военные объекты, фашисты предпочитают упражняться главным образом на гигантских мишенях мирных городов. Два республиканских самолета с огромной высоты в 5 тыс. бомбят военные корабли мятежников и попадают в цель (1937 г.). А десятки фашистских самолетов скидывают сотни бомб на понтонные мосты через рек Эбро, чтобы помешать переправе республиканских войск, — и ни один мост из одиннадцати не оказывается ими даже задетым (июль 1938 г.).
В свете этих фактов событие, описанное в рассказе Л. Воронцова, приобретает особый смысл и особый интерес.
Георгий Байдуков
РАЗГРОМ ФАШИСТСКОЙ ЭСКАДРЫ
(1938)
«…Полковника Снегова назначаю командиром эскадры сверхдальних миноносцев. Прибыть немедленно в штаб фронта».
Снегов еще раз прочитал приказ и, улыбнувшись, сказал лишь одно слово — «есть!» и быстро вышел из Управления воздушных сил.
Москва жила горячей жизнью, чувствовалась напряженность военной обстановки. Руководя страной, руководя армиями, формируя их, обучая и заботясь о них, Москва — Кремль, пятиконечные звезды которого в эти дни, казалось, сияли особенно ярко, — не зная сна, работала без устали.