Резко открываю глаза. Пытаюсь сфокусировать взгляд в полутемном пространстве, но ни хрена не получается. Башкой понимаю, что надругалась над моим ухом не Василиса, а что-то пушистое, ловко спрыгнувшее со скамейки. А, собственно, какого хера я лежу на этой деревяшке? Пытаюсь сесть, применив недюжинную силу. С трудом, но все же это получается. Наконец, в глазах перестало мутнеть, и я стал различать очертания окружающего меня пространства. Напротив меня дом с открытой дверью. Оттуда виден свет. Так, уже хорошо, я живой и не в лесу. Плохо то, что, судя по тому, что болит у меня абсолютно все, а не только затылок, что-то со мной произошло.
— Слава Богу, вы очнулись, — несколько секунд смотрю на приближающуюся фигуру в уже знакомом платье. Это галюны? Нет, она самая. Запах уже знаком. Зачем-то хватаю Василису за запястье.
— Точно настоящая.
— Сколько у меня пальцев, Петр Васильевич? — вырывает руку из моего захвата и проводит двумя пальцами перед глазами.
— Пять.
— А вот так, — убирает один палец и теперь уже водит одним средним пальцем.
— А так останется четыре, если еще раз покажешь мне фак.
— Ой, это случайно. Так вы видите или нет?
— Вижу.
— Так, а что вас сейчас беспокоит?
— Ну ты давай еще анамнез жизни собери.
— Ну я ведь серьезно.
— Я тоже. Тело. У меня болит все тело.
— А голова?
— И голова. Затылок и лоб. Да и виски тоже. Короче, вся башка.
— Понятно, — еле слышно произносит Василиса, тяжело вздохнув. Усаживается рядом со мной на скамейку и тут я понимаю, что она совершенно другая. Не такая, как была в кафе или в клинике. И до меня доходит. Она волнуется обо мне. Охренеть. Стоило кому-то долбануть меня по башке, чтобы получить вот такую реакцию Василиски. Я ей небезразличен. Ну давай еще замурлыкай от счастья, Соболев. — Я вызвала скорую. Должна скоро приехать.
— На хрена мне скорая? Ты же врач.
— Я не рентген и не томограф. Я не могу просветить вам голову, я даже не невролог. Без обследований вам невозможно оказать помощь.
— Ясно. То есть в дом не пригласишь. Это твой, кстати? — киваю на открытую дверь.
— Мой.
— Подожди. А как я здесь оказался?
— Я привезла вас к себе из леса.
— Из леса… это как?
— А вы ничего не помните? — осторожно интересуется Василиса, вызывая во мне какое-то нехорошее предчувствие.
— Помню, что мне кто-то дал по затылку, а дальше — я на твоей скамейке.
— Ясно. А я вот бегала по лесу и случайно вас нашла.
— Бегала?
— Ну да, я каждый вечер совершаю забеги перед сном. Смотрю, человек на тропинке. Признаться, сразу вас не узнала. Еще и в очках были.
— Понятно почему было так темно. Долбоящер. Так, и что было дальше?
— А дальше я пошла домой, взяла тачку и привезла вас сюда.
— Тачку?
— Ну да, садовую. Такую, на одном колесе. Вот она, — указывает взглядом на тачку возле калитки.
— То есть ты одна погрузила меня, девяностокилограммового мужика, в тачку?
— Ну да, я же наученная, как перекладывать больных и не с таким весом.
— Понятно, — киваю в такт ее кивков. Пиздит как Троцкий, а, впрочем, не мне об этом судить, учитывая, что я делаю то же самое с первой нашей встречи. Проблема в том, что ведет она себя со мной по-другому.
Бойкой девки с характером больше нет. Она тихая, спокойная и милая. И мне такая не нравится. И тут до меня доходит очередная мысль: Василиса и есть та, кто ударил меня по затылку. Вероятнее всего, она подумала, что кто-то за ней следит и хотел ограбить или изнасиловать. А ее поведение в данный момент — это не забота обо мне, просто она переживает за то, что повредила мне башку. Точнее, за последствия. Так, стоп, а почему у меня болит все тело? Неужто пинала меня ногами, когда поняла кто перед ней? Вот же стерва, на хрена было так мутузить? За что?
— А вы? Как вы оказались в лесу в такой час? — выводит меня из раздумий голос «боксерши». А вот мы и пришли к моему падению. А хотя, какого хрена? Один-один, лапочка.
— А я грибы собирал.
— Грибы в такой час? — наигранно удивляется она.
— Да, вот внезапно захотелось беленьких.
— И как? Что-то я не видела рядом с вами грибов.
— Наверное, тот, кто звезданул меня по затылку, украл мое лукошко. Сволочь.
— Да уж. А грибов-то было много?
— Ну так себе, белых не нашел.
— Да… нынче год не урожайный на грибы.
— На огурцы я помню тоже.
— Да, — кивает. — И не только. Помидоры вообще еле вылезли. Даже «Верочка» подвела.