Поставив ногу на подножку машины, Сергей Николаевич отвернул рукав кожаного пальто. Брызги усеяли часовое стекло, сверкая, как осколки самоцветов.
До поезда оставалось полтора часа, как раз чтобы поспеть на вокзал. Но он не торопился. Так неожиданно было все, что случилось с ним за последние два часа, что хотелось собраться с мыслями, продумать все еще раз.
В восемь часов он был у наркома. Семен Алексеевич пил чай, сидя в кресле у письменного стола. Когда он подносил стакан ко рту, его короткие усы дрожали от сдержанной усмешки.
— Садись, погрейся, — кивнул он на пустой стакан на подносе. — Вон там в пакете тянучки. Скверные, — он опять усмехнулся жестко и весело. — А чай славный, горячий. Устал, поди, за день?
— Нет, от чего же мне было устать? — улыбнулся Стамов. — Я и не был нигде, только на совещании сидел.
— Ишь ты, сидел. Это разве не работа? Ну, вот, совещание кончилось, какие же, по-твоему, результаты? Научились мы чему-нибудь? Проверили друг друга? Как ты думаешь?
Он задавал эти вопросы между глотками чая, тяжело дыша и поглядывая на Стамова быстрыми внимательными глазами.
Сергей налил стакан чаю и держал его в руках, обжигаясь и не догадываясь поставить на стол.
— Научились мы многому, — сказал он. — Вот о дисциплине в технологии — это очень важно. О правах мастера, об искоренении функционалки. Не обо всем, понятно, говорили, — добавил он чистосердечно. — Недостатков у нас много.
— Правильно, не обо всем говорили. И не надо, — Семен Алексеевич поставил на поднос пустой стакан и хлопнул себя по колену. — Не надо обо всем говорить. Товарищ Ленин учил нас всегда находить главное звено цепи, чтобы, ухватившись за него, легче было вытащить всю цепь. На совещании мы касались только самых важных вопросов, самых узловых. А недостатки мелкие мы будем устранять без разговоров.
Он замолчал и принялся наблюдать, как Стамов пьет чай, придерживая стакан кончиками пальцев и втягивая в себя кипяток маленькими глотками.
— Вот ты у нас займешься сульфосолыо, — сказал он, как бы продолжая начатую мысль. — Так, кажется, мы договорились?
— Так, Семен Алексеевич.
— Засадишь за работу своего изобретателя, Шеин тебе поможет.
— Ну, чем он поможет мне? — возразил Стамов. — У него своих хлопот довольно.
— Я говорю, оперативно поможет. Наркомат назначает Шеина управляющим «Рамбеконефтью». Понятно?
Сергей поставил стакан на краешек стола, зажал руки в коленях и недоверчиво переспросил:
— Степана?
— Да. То, что мы наметили на совещании, требует подготовки и крепкого руководства. Самотеком ничего не придет. Так вот Шеин, — Семен Алексеевич нагнул голову, прикуривая, — Шеин для вашего района — самый подходящий человек. А ты что молчишь? Недоволен?
— Я-то? Нет, я доволен, — откликнулся Стамов. — Очень доволен, — повторил он горячо. — Степан — действительно самый подходящий человек.
Он взял тянучку, сунул ее в рот и, расклеивая вязнущие зубы, не в силах был удержать радостной мальчишеской улыбки.
— Степан был чернорабочим, — сказал он, — когда я пришел сюда. Это был невидный паренек; он здорово тосковал по своей Тихорецкой станице, и у него, помню, был сундучок, окованный, верно, каким-нибудь доморощенным кузнецом и расписанный суриком на манер деревенских наличников. Степка собирал ржавые гайки, подковы, разную дребедень и складывал в сундучок, «для хозяйства». Понимаете, он не верил, что останется здесь надолго. Я поставил его к станку. Он пробурил одну свечу, весь вспотел от волнения и был бледен. А потом я поставил его верховым... Думал ли я тогда? А теперь...
— А теперь он твое начальство, — нетерпеливо перебил Семен Алексеевич. Он не очень-то любил, когда при нем вспоминали прошлое — воспоминания часто располагают людей к благодушию. — А тебя я сегодня увезу с собой, — сказал он неожиданно. — За тем и вызвал.
Стамов молча наклонил голову. Он все еще думал о Шеине и его судьбе. Молчаливый нескладный паренек, собиравший на промыслах ржавые гайки, стал теперь управляющим трестом «Рамбеконефть». Пожалуй, только оспины да припухлые губы и остались от того паренька. Впрочем, еще шапка-ушанка... Да, как ни странно, ту самую шапку из рыжей степной лисицы, которую носил когда-то тихорецкий паренек, теперь донашивает мастер Шеин, новый управляющий...
— Ты меня слушаешь?
— Да, Семен Алексеевич...
— Переход бурения на цикл и связанную с этим административную ломку наркомат не осилит без участия производственников. Я еду нынче с поездом ноль девять. Со мной — инженеры из разных районов. Вот и ты от «Рамбеконефти» поедешь.