Они сходили поодиночке на пристань - моряки, спасенные с "Узбекистана", - медленно шли по сходням, осторожно придерживаясь за перила забинтованными руками. С танкера им махали фуражками, и они медлили и оглядывались, расставаясь с близкими, дорогими людьми. Санитары в белых халатах выводили их за пристанскую ограду, где стрелки портовой охраны расчищали проход в толпе. На шоссе зычно лаяли гудки санитарных автомобилей.
Последним с пристани сошел Валерьян Ластик. Он ворчал на санитара, пытавшегося взять его под руку, и порывался за чем-то вернуться.
- Володя, ты должен держать со мной связь, - кричал он Макарову, - мне так не хочется уходить! Почему ты не смотришь на меня, Володя?
Перед оградой он еще раз обернулся и крикнул своим скрипучим мальчишеским басом:
- Передай вашим стахановцам, что я напишу, о них... И буду всегда по-вашему...
Калитка захлопнулась за ним, и белые халаты заслонили его от Володи.
- Ты слышал? - спросил Володя стоявшего рядом с ним Басова. - Передай, говорит, стахановцам... Уж очень мы ему полюбились. Котельникова он даже чмокнул напоследок, губошлеп этакий. - Володя весело рассмеялся и придвинулся к Басову. - Слышь, Александр Иванович, что капитан-то рассказал ночью. Говорит, у них с помощником вроде как бы круговая порука была. И в прошлом у них что-то грязное было, не пойму я. Рассказывает он и трясется весь, как в лихорадке, и слезы на глазах. "Голубчики, миленькие, говорит, - что этот человек со мной сделал! Совесть его замучила, значит, вот он и открылся. Теперь они с помощником под суд пойдут, а к нам назначат новых, проверенных. К нам теперь с камнем за пазухой не суйся, - заклюем! Знаешь, у меня сегодня настроение какое-то дурацкое, точно я именинник. Даже стыдно как-то.
- Хорошее настроение? - улыбнулся Басов. - Это ничего.
- Нет, все-таки стыдно. Ведь авария была и жертвы. А у людей болячек сколько! Вон смотри, Мустафа с врачом воюет.
Старичок-врач, прибывший из города, загораживал - дорогу Гусейну, пытавшемуся ускользнуть в проход палубы. Гусейн напирал, стараясь протиснуться боком, и тоскливо озирался.
- Нет, вы невозможный человек, - говорил врач, молитвенно складывая руки и глядя на Гусейна поверх очков с таким видом, точно сомневался, что у невозможного человека под бинтами простое человеческое лицо. - Да знаете ли, чем вы рискуете? Ведь если попадет инфекция...
- Но они присохли уже, - бормотал Гусейн, оглядывая перевязки на руках. - Зря вы волнуетесь, доктор.
- Все-таки пожалуйте на берег.
- А вот и не пойду. Очень просто!
- Нет, вы пойдете! Где тут помощник по политчасти? Это возмутительно!
Басов заложил руки за спину и направился к спорящим ленивой походкой.
- Ты должен пример подавать другим, - сказал он Гусейну, - а ты гвалт поднял на всю пристань. Как тебе не стыдно?
- Я там хуже заболею с расстройства, - проговорил Гусейн упрямо. Послушайте, доктор, отвяжитесь, право!
- Не могу я допустить тебя к машинам с такими руками, - терпеливо объяснил Басов. - Ну пойми ты, голова!
- Ладно, я сойду... Не по-товарищески это, Александр Иванович.
- Иди, иди...
- Публику пускают! - крикнул Володя Макаров. - Котельников, твоя жинка идет.
Толпа хлынула из-за ограды, растекаясь по пристани. Женщины бежали, шагая через трубопроводы, издали приглядываясь к стоявшим у борта морякам, отыскивая своих. Басов видел, как бросилась навстречу Гусейну девушка в желтой кофточке, стремительно протянув к нему руки. Но она не коснулась его, руки ее бессильно опустились - они стояли друг против друга.
Басов отвернулся и медленно побрел на бак. У канатного погреба валялся выцветший дырявый флаг, прикрывавший мертвых. Шумели потоки нефти, падавшие из шланга в грузовой люк. Басов заглянул туда, стараясь угадать, сколько времени осталось до конца погрузки. "Скорее бы", - подумал он с внезапной тоской. За его спиной раздавались звуки шагов, приближающиеся и отдаляющиеся, возбужденные женские голоса, прерываемые быстрым дыханием, обрывки фраз.
- Я не знаю, как дождалась...
- Где он, где? Позовите его, товарищ...
- Отчего не сообщали по радио?.. Я так беспокоилась...
- Э, пустяки какие... - ответил мужской голос.
Басов узнавал все эти голоса, но он уходил от них, отошел к противоположному борту и перевесился через перила. Далеко внизу на зеленых волнах колыхались рыжие пятна мазута, и крутая стена танкера, ломаясь, уходила на дно.
"Хорошо, что у Котельникова есть жена и ребенок, - думал он, разглядывая свое зыбкое отражение на поверхности воды. - И к Гусейну пришла желтенькая. Как она бросилась к нему... Нужно бы уйти куда-нибудь на время стоянки. Тяжело смотреть, и тут уж ничем не поможешь. Уйти в каюту! Переждать нужно только".
Он уже хотел отойти от борта, но позади раздались шаги, и он медлил, выжидая, пока пройдут мимо.
- Позвать его? - раздался голос Володи.
- Не надо, - быстро ответил голос.
Басов вздрогнул и обернулся.
- Я сама...
Муся стояла в двух шагах от него, и на лице ее он заметил страдание, испуг, словно ее что-то ужаснуло в нем. И неожиданно для себя Басов вымолвил нелепо-развязно:
- Проведать меня пришла? Ну-ну... Вспомнила, значит...
- Представь, я тебя не узнала сейчас, - сказала Муся низким, грубым голосом, - мне показалось, что это чужой.
Она была одета по-зимнему, в пушистом платке, который он видел на ней в вечер перед разлукой. Она приблизилась, отбросила платок на шею и вдруг вспыкнула до корней волос, даже глаза ее увлажнились. Басов взял ее за руку, и так постояли они несколько секунд, не зная, что делать дальше.
- Как же ты меня не узнала? - спросил он тем же насильственно-развязным тоном, внутренне холодея оттого, что говорил он вовсе не то, что хотел. Разве я изменился?
- У тебя лишаи вот здесь, - сказала Муся, нахмурив брови и касаясь пальцами своей щеки. - Откуда это?
- Это ожоги. У нас здесь было жарко вчера. Правда, Володька?
Володя Макаров сдержанно кивнул и внимательно оглядел их обоих. Потом он повернулся и пошел вдоль палубы, раскачивая плечами.
- Это скоро пройдет, - громко сказала Муся, провожая глазами радиста, надо промыть марганцовкой... Ты вспоминал меня немножко, командир? спросила она быстрым угрожающим шепотом, склоняя голову.