Гусейн был удивлен неожиданным оборотом разговора. Девочка интересовалась нефтеперевозками и его работой. К тому же она хотела быть на его месте. Романтика? У них романтика? Его разбирал смех.
– Это скучный разговор, Женечка, – сказал он тоном взрослого, разъясняющего ребенку нелепость его вопроса. – Работа тяжелая и грязная, а главное – все идет прахом. Танкер не выполняет задания, механизмы не освоены, на судне склока. Командиры у нас дрянь, а экипаж и того хуже. Бичкомеры, сброд…
– Бичкомеры?
– Ну да. Это, видишь ли, английское слово. По-английски это значит – безработный моряк, люмпен. У нас безработных нет, и потому слово это употребляется в другом смысле. Бичкомер – это бездельник, шпана. Теперь понятно? Между нами, я сам немножко бичкомер, – сказал он неожиданно с задушевной беспечностью, – и знатность моя фю-и-и!» Разве что в отделениях милиции я известен.
– Ах, что ты говоришь! – вырвалось у нее с досадой. – Как тебе не стыдно!
Она покраснела и казалась обиженной. Гусейн прикусил язык.
– Да ведь я тебе как другу говорю, – произнес он смущенно, – я преувеличил малость. Все обойдется.
Сейчас мы здорово отстали по плану, но если мы подтянемся и наладим двигатели… Левый дизель у нас дает сто два оборота, правый – сто пять… Я уверен, что можно получить все сто десять.
Он вспомнил, что так говорил старший механик, и ему стало неприятно. «Хвастовство одно», – подумал он с привычной злобой. Но Женя вскинула голову и улыбнулась.
– Вот видишь, – сказала она примирительно, – говоришь про себя всякую чушь. Когда ты пятак в кулаке зажал, у меня мурашки забегали. Жутко и весело. Ты был так спокоен! А теперь – все испортил. Какой-то бичкомер.
– Пошутить нельзя! – усмехнулся Гусейн самодовольно. – Слушай насчет дизелей. Если удастся поднять скорость до тринадцати миль, мы вывезем задание. Механик у нас толковый, хоть и собака большая. Но один он, конечно, ничего не может. С нами, мотористами, – другое дело. Чтобы наладить двигатели, надо работать на стоянках, то есть оставаться без берега.
– Какая беда! – подхватила Женя храбро. – Что же делать, если надо?
– Я и говорю: сделаем безусловно. Вот с мотористами у нас неладно. Другой моторист боится подойти к машине, потому что ее регулировали на берегу. Такому на танкере не место. Это не моряк! («Опять Басов», – подумал он мимолетно, но уже без всякой злобы.) Ты отрегулируй двигатель не раз и не два, тогда он себя покажет. Такие-то дела, Женя. А про бичкомера ты забудь, я ведь пошутил давеча.
Рядом с ним сидела красивая, чистая девушка, такая, каких не встречал Гусейн в своей жизни. Ее глаза, за минуту перед тем облившие его обидным презрением, теперь смотрели на него испытующе, как бы проверяя серьезность его слов. И ему вдруг стало нестерпимо жалко, что эта воображаемая победа, о которой он говорил с такой бесстыдной уверенностью, в действительности едва ли осуществится.
Вызов
1
Вскоре электрики, вернувшись из города, рассказали еще об одной встрече с моряками танкера «Агамали».
У электриков был сконфуженный вид, щеки их горели.
– Они выходят на два часа позже нас, – ораторствовал Котельников, – так и сказали: «Даем, дескать, вам два часа фору. К вечеру ждите, обгоним. На буксир вас возьмем…»
– Врешь?
– Так и сказали: «Вам, – говорят, – терять нечего, а нам лестно…»
– «Черепахи внутреннего сгорания», – вставил Володя Макаров.
– Кто это «черепахи»?
– Это они про нас сказали. Глумятся, стервецы!
– Боцман сказал…
– Э, наплевать мне, кто сказал! – рявкнул Гусейн раздраженно. – Да неужто, ребята, и в самом деле они обгонят?
– Не должно быть…
– Надо приготовиться, – насмешливо проскрипел Хрулев, встряхивая завитым чубом. – Эй, предсудкома, подтяни команду!
В этот день все шло обычным ходом. Сменялись вахты, принимались по радио метеосводки, проводились политзанятия. Только без нужды часто поднимались моряки на спардек и поглядывали оттуда на юг, где за синей чертой утонул берег. После полудня появилась там еле заметная точка. Она медленно росла, повиснув на стыке моря и неба, и казалась уродливой зазубриной на безукоризненной линии горизонта. Первым заметил ее Догайло, забредший на спардек в поисках неполадок. Он протяжно и тихо посвистал и спустился вниз, чтобы сообщить о своем открытии. На палубе электрики протирали коллектор электромотора.
– Жмет! – возвестил Догайло торжествующим фальцетом. – «Агамали» идет. Обгонит он нас к вечеру, братцы, за милую душу!