Выбрать главу

— Даю сутки, — объявил с порога. — Вон из Чечни! Убирайтесь в свою Россию.

— Что с тобой, Хамид? — удивилась Елена Васильевна.

— Со мной — справедливость. Нас, чеченцев, выслали в двадцать четыре часа, теперь — ваш черед.

— То ж полвека назад было. И моя семья находилась в ссылке…

Но Хамид пропустил это мимо ушей. Ему был нужен дом, куда он намеревался привести молодую жену. Елена Васильевна еле-еле упросила временно пожить с дочерьми и внуком в сарайчике, стоявшем на задворках. Посреди зимы туда и переселились. К счастью, нашлась чугунка для обогрева. По горькой иронии судьбы, это случилось 23 февраля — в день защитника Отечества. Защитить семью Елены Васильевны было некому.

С той поры красный день календаря для нее окрасился в черный цвет. Да и все несчастья почему-то выпадали на какое-нибудь торжество. Самая большая беда пришла в новогоднюю ночь — грянула война.

2

Елена Васильевна открыла погреб. Прошлую зиму, когда началась эта жуткая бойня и наверху непрестанно бомбили и стреляли, они просидели под землей. Печальный опыт подсказывал — надо приготовиться к длительной осаде.

Спускаясь по лестничке, она добрым словом помянула покойного мужа, который устроил такое надежное укрытие. Бедный Макарыч и не предполагал, что вместо картошки и капусты здесь будут хорониться его родные. Елена Васильевна застелила лежанку для внука, принесла остатки продуктов, пристроила образок.

До недавних бедствий она про Бога никогда не помышляла. На уроках, когда речь заходила о вере, машинально повторяла любимую пословицу Белинского про икону: мол, годится — молиться, не годится — горшок покрывать. Теперь Елена Васильевна была другой. Ее поразили слова местного батюшки: «В окопах атеистов нет». А чем погреб не окоп? Пусть будет под Божьей защитой. В теперешнем положении ей неожиданно открылось: Господь одновременно и наказывает, и спасает ее, покрывая, как прах земной.

Елена Васильевна села передохнуть. Задумалась: что-то будет с ними? О младшей дочери она беспокоилась меньше. Нюрочка сумела прибиться к российским войскам — в походной лавке торговала сигаретами, колбасой, шоколадом. Авось встретит кого-нибудь, кто увезет подальше от войны. Сердце болело за семилетнего внука и старшую дочь Клаву — сироты! Зять Елены Васильевны бесследно исчез еще на заре свободы. Ходили слухи, что его, пьяненького, умыкнули в горы и сделали рабом. Жаловаться было некому.

На днях заявился колченогий Хамид:

— Вы задолжали за жилье.

— У нас нет денег.

— Долг надо отдавать.

— Скажи, как?

— Клава поедет со мной.

— Куда? Зачем?

— Поживет у хорошего человека — будет стирать, готовить, на стол подавать.

Прощаясь, дочь просила об одном — беречь сына. Елена Васильевна утирала фартуком слезы. Исхудавшая кошка ласкалась, жалобно мяукала. Ее отпихнули:

— Без тебя тошно!

День прошел в заботах. Первым делом следовало запастись питьем. Начало августа выдалось жарким — с безоблачного неба не упало ни капли. Ведра и корытца, выставленные для сбора дождевой влаги, излучали солнечную сухость. Елена Васильевна сходила за водой, наполнила посуду мутной жидкостью. Потом выкорчевала древостой, притащила к сарайчику, принялась рубить. Внук молча подбирал веточки и щепки.

— Ванечка, хватит трудиться — пошли вечерять.

Они доедали нищенский ужин, когда со двора донесся ликующий голос Хамида — гвардейцы джихада захватили Грозный. Правда, в центре города еще кое-кто сопротивлялся, но завтра дом правительства будет сожжен и его защитников покарает Аллах.

Елена Васильевна перекрестилась.

3

На третий день российские войска оцепили мятежный город — начались обстрелы. Елена Васильевна с Ванечкой безвылазно сидели в своем укрытии, прижавшись друг к другу. Время потеряло измерение, и они не знали, светло на белом свете или не видно ни зги. Елена Васильевна рассказывала внуку про могучего богатыря Илью Муромца, который сшибал замки с глубокого погреба и выпускал на волю сорок царей, сорок царевичей, сорок королей-королевичей. Ванечка спрашивал, а кто приедет за ними?

— Храбрые воины.

Надо было выйти на улицу, и она рискнула. Кругом таилась безмолвная ночь. Вдруг в темноте зажужжал рой огненных стрел — ракеты в бешенстве неслись на город, вонзались в зыбкие очертания, озаряя небо красными сполохами. Грозный горел.