Разговор неожиданно прервался.
Алла Дудаева отошла к глубокому оврагу. Из оврага тянуло холодом и сыростью. Вечернее солнце медленно опускалось за горы. Верхушки деревьев золотились теплым солнечным светом. Птичий хор радостно звенел в весеннем воздухе. И только одна птица издавала странные звуки, напоминавшие то ли плач, то ли стон.
– Ваха, ты же старый охотник, все горы облазил, – обратилась она к президентскому охраннику. – Что за птица так плачет, так надрывается?
Охранник прислушался, но ничего не сказал – отошел к легковушке. Из-за высоких облаков донесся тонкий, еле различимый гул. Над горами кружился самолет дальнего радиолокационного дозора. Он ловил электронные излучения, исходящие со спутникового телефона, и передавал точные координаты. Получив целеуказание, подлетевшие к месту штурмовики выпустили две ракеты с лазерными головками наведения. Первая ракета попала в легковушку и разнесла ее в клочья. Вторая ракета воткнулась в землю рядом, но не разорвалась.
Взрывная волна сбросила женщину в овраг. Боковым зрением она успела увидеть лишь желтое пламя, вспыхнувшее над машиной. Выбравшись из оврага, Алла Дудаева оглянулась – на поляне никого не было. И легковушки зеленого защитного цвета тоже не было – вместо нее дымилась груда искореженного металла. Ничего не видя, она двинулась вперед. И вдруг словно споткнулась – перед ней лежал Джохар. Его лицо было бледным, глаза недвижно застыли, а с губ слетал последний вздох. Она ощупала все тело – повреждений нигде не было. И только на голове, с правой стороны затылка, зияла огромная кровоточащая впадина. Джохар Дудаев умирал – молча, не издав ни единого стона, как подобает чеченскому волку.
Подошел охранник, встал на колени перед Джохаром.
– Это плакала кукушка, – прошептал он. – Она предрекала смерть.
В горном селении Гехи-Чу начался тезет – обряд чеченских похорон. Джохар лежал на ковре в чистой, проветренной комнате. Его бледный лоб украшала зеленая лента с арабской вязью, опаленные волосы были убраны под белую ткань. На левой стороне лица горела огненная печать от ракетного удара. В ногах сидела Алла Дудаева и тихо распевала печальные стихи:
Проститься с Джохаром Дудаевым приехали его друзья и соратники. Вице-президент Зелимхан Яндарбиев присел у изголовья и прочитал короткие суры из Корана. Полевой командир Шамиль Басаев долго плакал и молился. Один за другим, не переставая, приходили боевые товарищи Джохара, отдавали ему честь и соболезновали вдове.
Алла Дудаева вспоминала, как давным-давно муж поведал ей о родной чеченской земле, где хотел бы найти последний приют:
– В долине Ялхорой есть гора со срезанной вершиной. На вершине горы лежат развалины моей родовой башни. А неподалеку расположилось родовое кладбище. Если я умру, пусть похоронят меня в долине Ялхорой – там, где я появился на свет.
Она рассказала устроителю похорон о последней воле Джохара.
– Эта долина – очень открытое место, – ответил он. – Враги знают, где находятся башня и родовое кладбище Джохара. Если вас не разбомбят по дороге, то разбомбят, когда будете хоронить. В долине Ялхорой нельзя предавать земле.
Ночью Джохар Дудаев был доставлен на неизвестный сельский погост. В последний путь его провожали только вдова и племянники. Первого чеченского президента похоронили тайно, похоронили без народа, которому он присягнул на Коране и которому служил до конца.
Борис Ельцин находился с официальным визитом в Хабаровске. Он торжественно возложил цветы к Вечному огню, зажженному в память о воинах, погибших на фронтах Великой Отечественной войны. Было холодно, с широкого Амура дул сильный ветер, и Ельцин захотел согреться. Кремлевская делегация прошествовала в лучший ресторан города, где уже были накрыты праздничные столы. Но опрокинуть заветную стопку Борис Николаевич не успел: президента пригласили к аппарату правительственной связи. Звонил директор Федеральной службы безопасности Михаил Барсуков:
– Докладываю, что только что ударом двух ракет был уничтожен террорист Дудаев.
– Это железно?
– От него только кусочек одежды остался.
– Это правда?
– Так точно!
– Ну, спасибо, Михаил Иванович. С меня – звезда Героя!
Борис Ельцин возвратился к столу, приплясывая. Он отставил в сторону стопку и до краев наполнил водкой хрустальный фужер.
– Сегодня у нас праздник! – произнес он. – А вот какой праздник – не скажу. Об этом вы узнаете завтра.