Лишь раз, когда со стороны села послышался шум, боевики вылезли наружу. Сергей подался за ними – выяснить, кто да что, но ему пригрозили стволом: «Сиди!». Старый трактор с прицепом протарахтел мимо, оставив в воздухе душистый след прелого сена, коровьего навоза. Сердце защемило: где ты, родная Рязанщина, – яблоневые сады, зеленые пастбища, розовое молоко? «Мирная жизнь всюду пахнет одинаково, – рассудил Сергей. – И чего развоевались? Не живется людям».
«Где люди? – озирался Турин. – Почему никого нет? Куда делся водитель? Неужели убили?» За спиной что-то зашуршало. Он резко обернулся – на обочине, почесываясь в лохмотьях, стоял доходяга. «Наверно, так выглядит смерть, – мелькнула мысль. – Выкупил косую да еще три километра тащил на себе».
– Ты пока отдохни, а я схожу на разведку, – Турин решительно направился к блокпосту.
– А-а, – услышал тихий стон. – А-а!
Доходяга жалобно покачивался на полусогнутых конечностях, явно не желая расставаться. Турин убыстрил шаг, но замогильный голос не отдалялся, а только предательски усиливался.
Из кустарника выскочили фигуры с автоматами наперевес. Присмотревшись, капитан узнал угрюмых бородачей, которых видел часа три назад. И сразу как будто опомнился: «Это же Хлебов кричал!».
Прапорщик сидел на траве, бессильно уткнувшись в колени. Капитан подбежал, потряс за плечо:
– Лёшенька, дошли, Лёшенька!
Поднял онемевшего Хлебова, понес на руках к блокпосту.
Джип вороной масти остановился на повороте, когда Турин пытался прикурить – мокрые пальцы дрожали, и горящая спичка никак не могла встретиться с сигаретой. Наконец дыхание наполнилось живительным дымом. Горькие табачные крошки прилипли к губам.
Жизнь вернулась на землю.
Капитан постучал по затемненному окну джипа. Окно лениво приоткрылось. В проеме нарисовалась картинная улыбочка:
– O’kay?
– О’кей! – сплюнул табачные крошки Турин. – Поехали.
Боярышник – ягода смерти
Его зарыли в низине, на берегу небольшой речки, затерявшейся в предгорьях. Зарыли наспех, неглубоко, забросав сверху дерном. Для большей скрытности пару раз проехались бронетранспортером – сровняли бугорок. Напоследок майор, выгнув длинную шею, бросил взгляд на низину, где притаилась могила:
– Ну вот, одним бандитом стало меньше!
Его звали Ахмадом. Он был школьным учителем. До войны преподавал географию Союза, а потом, когда союзную карту разорвали в клочья, взял в руки оружие и, как положено мужчине, встал на защиту родного клочка земли. Чечня бурлила – повсюду бродили шайки грабителей. Ахмада выбрали комендантом села, и школа превратилась в штаб.
Он командовал местным отрядом самообороны. Конечно, встать под ружье мог любой сельчанин – в каждом доме была припрятана какая-никакая берданка. Но Ахмад посчитал, что для охраны села пока хватит и двух десятков бойцов – сражаться с российской армией он не собирался. Его решение одобрили и старейшины: сюда, на вершины Кавказа, нисходили пророки, а святые места негоже обагрять кровью…
В тот день Ахмад выехал в районный центр, откуда приходили тревожные вести о боевых стычках в горах. Неизвестные в масках остановили его машину у леса. Они были в обычных камуфляжах. И лишь русская речь выдавала их принадлежность. Ахмада выволокли из машины, заломили руки за спину, потащили сквозь цветущие заросли боярышника. В низине, укрытой за кустами, допросили, пытаясь выяснить, где попрятались боевики, оставшиеся в живых после недавнего боя. Ахмад ответил, что знает только, куда делись мертвые – на кладбище, под высокими стелами, над которыми развевается черный флаг с полумесяцем.
– Над тобой не будет ни флага, ни полумесяца! – пообещал майор.
Ахмада заставили вырыть могилу, выстрелом в затылок уложили наземь, второпях закопали и скрылись. Вечерний туман, поднявшийся над речкой, окутал мрачную низину.
Эта речка издавна считалась гибельной – местные жители обходили ее стороной. Зато на берег частенько забегали одичавшие собаки. Они обнаружили захоронение, разворошили дерн и выгрызли размозженную голову, не тронув смердящую плоть…
Весть об исчезновении Ахмада разнеслась по селу. Возле штаба собрались односельчане – судили-рядили, куда пропал комендант. Никто не предполагал, что он может быть убит: у Ахмада не было кровников, он никому не причинил зла. Зато непоправимое зло нанесли русские: их самолеты не раз бомбили село, спалив треть дворов. Все единогласно решили, что именно они захватили ни в чем не повинного человека. На поиски старшего брата отправился Муса.