«Удовлетворительно» было любимым словечком командующего. Погодные условия, строевая подготовка, товарищеский ужин – все получало у него удовлетворительную оценку. Сегодняшняя обстановка вокруг Ханкалы также оценивалась на «троечку», но с одним минусом: прошедшей ночью генерала Лебедя, гаранта мирных соглашений с боевиками, внезапно отстранили от дел. В воздухе запахло порохом: противник, обладающий многократным превосходством, мог воспользоваться кремлевским кавардаком.
– Говоришь, завтра улетаешь? – командующий барабанил деревянными пальцами по столу. – Стало быть, сегодня успеешь встретиться с Масхадовым и выяснить, будет война или нет. Это – твое последнее задание.
– Товарищ полковник, я понятия не имею, где находится Масхадов, да и не виделся с ним никогда.
– Разговорчики! Бегом!
Турин покинул штаб озадаченным. Искать чеченского предводителя было делом бессмысленным: тот тщательно скрывал место своего пребывания. Всякий, кто отправлялся на поиски, был обречен – в лучшем случае на неудачу.
Всходило солнце. У контрольно-пропускного пункта тяжелый танк, всю ночь защищавший проход между бетонными глыбами, с урчанием отползал вбок. Подойдя, Турин через проем внимательно пригляделся к запредельной стороне.
Было тихо.
У казармы мурманчанин Никита Холмогоров в ожидании смолил сигарету за сигаретой, бросая окурки куда попало. Дневальный, позевывая, наблюдал за ним. В другой раз он пробурчал бы: «Здесь не сорят!». Но сегодня с удовольствием представлял, как боевики будут ползать на карачках, собирая хабарики вокруг опустевшей казармы.
– Куда запропал? – набросился Никита, завидев неторопливо идущего Турина. – Битый час здесь околачиваюсь.
– Слышал, генерала Лебедя сняли?
– Ты уже все знаешь! – огорчился он. – Я только что общался со своим начальством.
– Чего сказали?
– Сказали, никуда не высовываться. В столице никакой ясности нет.
– Понятно.
Друзья присели на скамейку, врытую в землю.
– Завтра улетаю домой, – капитан задумчиво посмотрел вдаль. – Вот напоследок задание получил.
– Эх, мне еще неделю здесь кантоваться! Что за задание?
– Командующий приказал встретиться с Масхадовым, выяснить, будет война или нет.
– Он что, сдурел? Сам не может переговорить по телефону? Связь ведь налажена.
– Да может, конечно.
– Тогда зачем тебя посылать?
– Не знаю. Наверное, для отчетности. Доложит наверх, что все меры приняты: пушки заряжены, сабли наточены, разведчики засланы в стан врага.
Вдалеке послышался приглушенный рокоток. Над горизонтом заклубилась желтоватая пыль, которая постепенно сфокусировалась в черную точку с блестящими лопастями. Вертолет мигнул прощальным огоньком и растворился в небе.
– А может, рискнем – махнем к Масхадову? – Турин проводил глазами исчезающую точку. – Я уже переговорил кое с кем. Вроде как его надо искать в Старых Атагах.
– Оттуда же не возвращаются, – остолбенел Никита. – И вот-вот начнется пальба – угодим в самое пекло. Ради чего подставляться под пули?
– Приказано выполнять… последнее задание.
– Оно и впрямь станет для тебя последним! Пристрелят, и никто даже труп искать не станет. Подумают, улетел домой: командировка у тебя ведь закончилась. Когда спохватятся, твой командующий первым открестится – скажет, что ты самовольно оставил часть.
– Ежу понятно, – вскипятился капитан. – Что предлагаешь?
– Пойдем лучше в походную лавку.
– И я доложу, что в походной лавке Масхадова не обнаружил.
– Ты доложишь, что объездил Чечню вдоль и поперек, но его не нашел.
– Так мне и поверят.
– А кто проверит? Посмотри – все притаились, как суслики. Вместе с твоим храбрым командующим.
Дверь в походную лавку была распахнута настежь. По витрине ползали сонные осенние мухи, готовясь на покой. За витриной мерцало ангельское личико продавщицы:
– Чего желают господа офицеры?
– Боже мой, Нюрочка, мы хотим всё! – старый волокита Холмогоров обожал любезничать с девушками. – Мы хотим счастья, любви и колбасы. Но больше всего мы хотим улететь домой. К сожалению, у нас кончился горюче-смазочный материал, и вертолет нашей мечты не может взлететь.
Он выразительно щелкнул пальцем по горлу.
– Увы, этот материал как раз отсутствует.
– Нюрочка, а какая жидкость осталась в ассортименте?
Девушка грустно улыбнулась:
– Горючие слезы.
– Далеко не улетишь. Ладно, дайте что-нибудь на зубок.