— В сложившейся ситуации принимаю на себя всю полноту власти, как официальный преемник фюрера, президент рейхстага и старший по званию военачальник Рейха.
Он также вернул фон Браухича и Гальдера на должности главкома и начальника штаба ОКХ, а фельдмаршала Бломберга назначил командующим Резервной армии. Большим сюрпризом стал для всех отчет Кальтенбруннера о запрете рейхсфюрера СС принимать какие-либо меры против давно разоблаченных заговорщиков.
— Нам также запрещали докладывать о злоупотреблениях гауляйтеров и других руководителей среднего звена, — продолжал шеф СД и полиции безопасности. — Гиммлер говорил, что не стоит расстраивать фюрера.
Пришедший в ярость Геринг прорычал:
— Коррупция и предательство подточили наше государство! Мы не расстреляли ни одного генерала или гауляйтера, но это не значит, что их нельзя расстрелять! Бломберг, я надеюсь, что вы прекратите кровавые игры в заговор и снова станете верным солдатом Фатерланда! Кальтенбруннер, я знаю, что Адольф Гитлер доверял вам — с этой минуты вы становитесь рейхсфюрером СС. Предатели Гиммлер и Борман должны быть арестованы и преданы суду.
Такое решение понравилось всем. Одобрительно кивая, Гудериан осведомился:
— Скажите, рейхсмаршал, как вы намерены продолжать войну?
— Я намерен заключить мир, — сообщил Геринг. — По крайней мере, с западными демократиями. Завтра после сессии рейхстага я проведу совещание с министрами и высшими военачальниками. Нам придется избавиться от некоторых фигур, которые вызывают аллергию у врага.
Сразу после выступления рейхсмаршала по радио из окруженного штаба Резервной армии вышел оберст Бодо фон дер Гейде, сообщивший, что верные присяге офицеры арестовали мятежников: генералов Фромма, Бека, Хазе, Гёпнера и Ольбрихта, оберста Штауффенберга и с десяток младших офицеров. Он также поделился подозрениями, что к заговору причастны военный комендант Берлина генерал фон Хазе, оберквартирмейстер генерал Вагнер, несколько генералов в Растенбурге и руководство полиции порядка во главе с группенфюрером Небе.
В тот же вечер гестапо арестовало больше сотни людей, причастных к заговору. На следующий день провозглашенный новым рейхсканцлером Герман Геринг подписал указ об амнистии, согласно которому из лагерей и тюрем вышли тысячи людей, включая лидеров левых партий.
8
Эти эксперименты считались самыми опасными, поэтому их проводили в горном ущелье на расстоянии нескольких миль от Лос-Аламоса. Утром 15 октября руководитель лаборатории доктор Отто Фриш приехал в главный офис, чтобы получить результаты вычислений. Передавая ему бумаги, Клаус Фукс озабоченно произнес:
— Скорее всего, это будет последний опыт. Новые данные по испусканию нейтронов позволяют весьма точно оценить критическую массу.
— Мы говорим просто «крит», — весело сообщил Фриш.
Огорченный беззаботностью его тона, Фукс укоризненно сказал, переходя на родной для обоих немецкий язык.
— Мой дорогой друг, вы должны позаботиться о безопасности. Пусть ваши помощники сделают устройство, чтобы передвигать полушария дистанционно.
Печально вздохнув, Фриш напомнил, что при плохом исходе нет большой разницы — будут ли экспериментаторы находиться в зале, за бетонной стеной или на расстоянии полусотни метров. Затем спросил, нет ли новостей из Германии.
— Новых боев не было, — радостно сообщил Фукс. — Но по радио сказали, что в городах начались столкновения и что СС готовят путч.
Оба физика бежали из Германии в 30-е годы, когда к власти пришли гитлеровские бандиты, и теперь они очень болезненно следили за новостями с родины. И доктор Фукс, и доктор Фриш страстно желали крушения нацистского режима, но хотели, чтобы военные бедствия как можно меньше затронули немецкий народ.
События осени вселяли надежду, что война близится к завершению. В середине сентября Красная Армия, завершив освобождение Югославии, вступила в Северную Италию, отрезав большую группировку Вермахта. Полтора десятка дивизий Роммеля капитулировали, и теперь север Италии был оккупирован советскими войсками, а юг — американскими.
В условиях охватившего Германию хаоса американцы 24 сентября выбросили дерзкий воздушный десант на Британию, в нескольких городах восстали полки марионеточного правительства, и остатки немецких оккупационных сил эвакуировались на континент.