Производить современные ОБТ сегодня может ограниченный круг государств, поэтому бронетехника и в первую очередь танки являются предметом активного военного экспорта. Но при подготовке контрактов учитывается предполагаемое использование танков импортером. Случается наложение вето на поставки, если возникает подозрение, что танк может использоваться как средство массового террора. Конечно, играет роль не только гуманитарный фактор — сегодня такие внутренние беспорядки широко освещаются мировыми СМИ, и экспортеры не заинтересованы в создании отрицательного имиджа своей бронетехники. А обвинения в поддержке кровавых режимов используются как аргумент во внешней и внутренней политике.
Особе щепетильны в этом отношении власти ФРГ, над которыми до сих пор довлеет память о преступлениях нацизма во Второй мировой войне. Так, в 2012 году министерство экономики ФРГ, в чьем ведении находится и экспорт вооружений, заключило предварительный контракт на поставку в Саудовскую Аравию огромной партии (до 800 единиц) танков «Леопард-2». Контракт был заблокирован федеральным парламентом ФРГ и отложен до особого рассмотрения в 2013 году. Инициаторами замораживания выступили министерство иностранных дел и министерство обороны Германии. Причина задержки и даже вероятного аннулирования контракта — возможность использования «Леопардов» против своего населения режимом Саудовской Аравии, который считается авторитарным.
Гражданское сопротивление может воспользоваться против танков только самодельными средствами типа «коктейля Молотова». При грамотных действиях экипажей и пехотного сопровождения серьезного вреда танкам они причинить не в состоянии. Зато ответные меры приведут к массовым жертвам среди нападающих. На что и рассчитан вывод танков на улицы. Их задача — занять ключевые точки городов и окружающей местности, блокировать очаги вероятного сопротивления и быть готовыми их подавить, организовать охрану важнейших объектов инфраструктуры, как реальных (объекты жизнеобеспечения, арсеналы), так и несущих политическую символику: правительственные здания, штаб-квартиры ведущих партий, радиостанции, телецентры и проч. И, что немаловажно, демонстрировать силу, подавляющее техническое превосходство.
Подобный метод демонстрации подавляющей технической мощи известен во внешней политике под названием «дипломатия канонерок». Ввод танков — это «дипломатия канонерок», приложенная во внутренней политике.
Использование танков как «грубой силы» во внутренней политике оказывается очень «тонким инструментом». Для их применения требуется большое политическое мастерство, которым, как ни странно, значительная часть политиков, решившаяся на такой шаг, не обладают. Поскольку раз уж прибегли к нему, то предполагали на определенном этапе его использовать. Мудрого политика только безальтернативность выживания может вынудить выводить на улицы танки.
Очень важен выбор политического момента и «дозированность» применения силы — четкие планы развертывания и инструкции для войск на открытие огня. Неправильный выбор момента, равно как слишком мягкие или слишком жесткие приказы могут привести к совершенно неожиданным последствиям.
Именно по этим причинам во внутриполитической жизни вывод войск с танками политики применяют с большой осторожностью. Поскольку такой шаг означает отказ от поиска всякого компромисса среди противостоящих политических сил, отказ от диалога в пользу насильственного принуждения. Вывод танков — косвенное признание власти в провале прежней политики умиротворения. Применение крайних мер — констатацию именно крайнего, безвыходного положения, несостоятельности власти как организатора политической жизни в стране, провал прежнего политического курса, в котором виновата та же власть. Парадокс: применение грубой силы — свидетельство слабости власти.
Эта оборотная сторона «танкового месседжа» также «считывается» оппозиционными силами. Отказ от легитимного политического процесса развязывает протестантам руки в выборе средств борьбы в ситуации «нечего терять». В качестве крайнего средства руководство оппозиции может призывать к вооруженному сопротивлению, началу партизанской войны.
Ввод танков может стать спусковым механизмом для начала оппозицией массовых мирных акций: тотальному гражданскому неповиновению власти, массовым акциям протеста, всеобщим забастовкам и саботажу, призывам к мирному перевороту или контрперевороту, если военные рассматриваются в качестве мятежников. Как ни странно, оппозиция имеет достаточно шансов на выигрыш. Как правило, личный состав танковых частей ориентирован на войну с внешним противником, к защите собственного населения. Выступление против невооруженного народа танкистам представляется как грубое насилие «над своими». Выступать в роли палачей, особенно в условиях массовых армий, где основной контингент служит по призыву, военные, как правило, не хотят. Армия готовится к войне, а не к подавлению политических беспорядков, личный состав не прошел обучения, а тем более тактических занятий на подобные случаи. Это прерогатива внутренних войск или национальной гвардии.
Выводу танков обычно предшествует период кризиса, бушеванию политических страстей, самой активной пропаганды враждующих политических сил в СМИ. В этих условиях, как бы ни пыталось высшее командование и политическое руководство страны изолировать личный состав вооруженных сил, значительная часть рядовых, и даже часть офицерского корпуса проникается симпатиями к тем или иным политическим партиям. При известной «критической массе» такого контингента не исключен переход на сторону оппозиции как отдельных солдат и офицеров, так и экипажей танков, вплоть до крупных воинских соединений. Таким образом, власть плохо рассчитанными действиями может предоставить в распоряжение своих противников мощное оружие и обратить силу армии против себя.
Даже в случае простого неисполнения танковыми частями директив политического руководства или их выполнения не в полной мере, сводит мощный политический жест к нулю, передавая противникам политическую инициативу.
В таких условиях сложно, а порой и невозможно точно рассчитать эффект от ввода танков, тем более просчитать его дальние последствия.
Следует учитывать падение внешнеполитического авторитета власти, что может вылиться во вполне реальные последствия: ухудшение внешней политической и экономической ситуации, введение санкций, разрыв дипломатических отношений, угроза применения силы и даже внешняя агрессия.
Из наиболее ярких примеров «неожиданного эффекта» применения танков можно привести эпопею свержения шаха Ирана в 1978 году.
Шахский режим в Иране был диктатурой с развитым репрессивным аппаратом. Политика иранского империализма привела к увеличению оборонных расходов в десятки раз и созданию современной армии. Военные превратились в привилегированное сословие, считавшееся наряду с тайной полицией САБАХ одной из надежных опор режима.
РИСУНОК 10. Танки на улицах Бухареста, Румыния, 1989 г.
В 1977 году под напором администрации США во главе с Джимми Картером шах Ирана вынужденно выпустил из тюрем политических противников и объявил о демократизации режима. Вышедшие на свободу активисты начали политическую деятельность среди населения, у которого из-за репрессивной шахской политики накопился огромный протестный потенциал. Волнения начались с локального антиправительственного восстания в священном городе Кум в начале 1978 года. Хотя восстание было подавлено только силами полиции, и число жертв не превысило 50 человек, власть продемонстрировала изначальную склонность к силовому решению политических проблем.
Подавление не испугало протестующих, наоборот — вызвало череду мятежей в других городах. Летом Иран захлестнула волна демонстраций и забастовок, отрицательно сказавшаяся на экономике. В стране наступил экономический кризис, что привело к массовым увольнениям. Безработные полнили ряды протестующих. 8 сентября 1978 года было объявлено военное положение. На улицы вывели войска, в том числе БТ. Оппозиция провела акции массового протеста, шествия и митинги, организовала всеобщую забастовку.