Первый период боев характеризовался «польским» настроением войск. Многие рассчитывали, что как и во время «освободительного» похода в Польшу в сентябре 1939 года сопротивление противника будет минимальным и «неудержимый бросок вперед не встретит особого сопротивления со стороны белофиннов». Однако активная оборона финских войск, опиравшихся на мощную полосу заграждений, уже в первые дни сильно сбавила темп наступления Красной Армии. К этому времени стало очевидным, что пехота без танков в атаку не идет даже при поддержке артиллерии всех калибров. На всем пути к главной полосе обороны отставание пехоты от танков было систематическим. Танкисты сами под прикрытием своего огня проделывали проходы в надолбах и эскарпах, отыскивали и уничтожали цели и возвращались за пехотой, чтобы вести ее вперед. Вообще, плохое взаимодействие различных родов войск Красной Армии было больным местом в начале боев.
Так, в районе Липола из-за отсутствия договоренности между 35-й танковой бригадой и отдельным танковым батальоном 90-й стрелковой дивизии первые открыли огонь по вторым, расстреляв три машины и выведя из строя пять человек. По той же причине в первых числах февраля 1940 года танкисты 20-й танковой бригады обстреляли свою пехоту, с которой должны были взаимодействовать, и тут были жертвы. Вопросы взаимодействия были отработаны только к началу прорыва главной полосы обороны «линии Маннергейма».
В первые дни командование 7-й армии пыталось использовать 10-й танковый корпус для самостоятельных действий. Предполагалось, что достигнув Кивиниеми и переправившись через реку Вуокси, танки повернут на запад. окружая финскую группировку на Карельском перешейке. Корпус действовал побригадно, усилив танки стрелково-пулеметными батальонами. Однако из-за мощной полосы заграждений (было преодолено до десяти рвов и эскарпов и 20 линий надолб) танкисты достигли Кивиниеми только к 5 декабря. К этому времени финны уже взорвали мосты через Вуокси. Момент внезапности был потерян, и блестяще задуманного броска танков но финским тылам не вышло. На следующий день корпус был выведен в армейский резерв.
К 13 декабря части Красной Армии вышли к главной полосе обороны «линии Маннергейма». Попытки прорвать ее с хода не увенчались успехом — из-за плохо поставленной разведки войска не имели представления о характере укреплений. Так, 16 декабря командир 138-й стрелковой дивизии доложил в штаб 50-го стрелкового корпуса, что «впереди никакого укрепрайона нет, противник оставил Хоттинен и бежит». Командир корпуса комдив Ф. Горленко без проверки этого донесения отдал приказ — артиллерийскую подготовку отменить, уйти с дорог и пропустить вперед для преследования 10-й танковый корпус. Узнав об этом, начальник Автобронетанкового управления РККА командарм 2-го ранга Д. Павлов лично выехал на поле боя и выяснил, что пехота 138-й стрелковой дивизии ночью отошла, а финны расстреливают нашу артиллерию, оставшуюся без прикрытия. Для выяснения обстановки вперед были брошены две танковые роты, которые и вскрыли наличие мощных ДОТов и противотанковых препятствий, прикрытых хорошо продуманной системой огня. Ценой невероятных усилий удалось остановить выходящие в атаку батальоны 1 и 13-й танковых бригад и не пустить их на верную гибель.
17 декабря начались атаки танков и пехоты под прикрытием огня артиллерии, бившей по площадям. Но всякая атака заканчивалась тем, что как только финны открывали пулеметно-минометный огонь, советская пехота, бросая танки, в панике бежала назад. Если же пехоте удавалось занять захваченный танками район, то с наступлением темноты она отступала обратно. Пехотные командиры имели настолько большую неуверенность в своих подчиненных, что пехотные задачи ставили танкистам и требовали их выполнения грозя расстрелом. Так, по донесениям командования 40-й танковой бригады, командир полка 24-й стрелковой дивизии приказал танкам нести службу ночного боевого охранения — «охранять пехоту, находясь у надолб противника, а если будете уходить, прикажу забросать вас гранатами». А в полосе 138-й стрелковой дивизии в ночь на 23 декабря танки 35-й танковой бригады использовались для защиты штабов стрелковых полков и дивизии от нападения мелких групп противника, поскольку стрелковые части в беспорядке оставили свои позиции.