Указатели-стрелы на фанерных дощечках привели к зрелищной летней площадке, окруженной со всех сторон деревьями. Легкая крыша из волнистого светлого металла, лежавшая на массивных колоннах, защищала площадку от ярких лучей августовского солнца. Под крышей длинный стол, накрытый красной скатертью, перед ним ряды темных дубовых стульев. На них разместились офицеры штаба армии, командиры и начальники штабов танковых бригад и артиллерийских полков.
За стол президиума прошли генерал-лейтенант Кравченко, командующий 2-м Украинским фронтом генерал армии Малиновский, член военного совета фронта генерал-лейтенант Сусайков, командующий бронетанковыми и механизированными войсками фронта генерал-полковник Куркин.
Открыл совещание Кравченко. Василий Михайлович уже знал, что командующий не любит длинных речей. Обычно, когда требовалось всесторонне осветить какой-либо вопрос, Кравченко поручал это своим помощникам. Чаще всего — члену военного совета генерал-майору Г. Л. Туманяну. Вот и сейчас Кравченко сразу же объявил, что совещание будет коротким и посвящается важным политическим и военным сообщениям.
— Прежде всего, мне приятно вас обрадовать, — сказал он, — известием о том, что первая часть наступательной операции 2-го и 3-го Украинских фронтов по окружению Кишиневской группировки противника успешно осуществлена. Войска обоих фронтов соединились в районе румынских городов Леово и Хуши, замкнув кольцо окружения. Вчера пало румынское фашистское правительство Антонеску. Задачи, которые поставлены 6-й танковой армии в данной наступательной операции, остаются неизменными. 5-му гвардейскому танковому и 5-му механизированному корпусам продолжать наступление в направлении Бухареста и Плоешти неослабевающим темпом, — закончил командующий.
Поздним вечером вместе с командирами оперативной группы генерал Алексеев вернулся в свой штаб. За последние сутки вслед за наступающими танковыми бригадами штаб переместился на добрых пятьдесят километров.
На опушке леса, неподалеку от шоссе, скрытые за деревьями стояли машины с рациями, автобусы, мотоциклы. Штаб напряженно работал. Шумел движок, питавший рацию. Подъезжали и уезжали мотоциклисты. В салоне штабного автобуса стучала пишущая машинка. Молодой двадцатишестилетний подполковник М. П. Вощинский, начальник оперативного отдела, склонившись над картой, наносил на нее обстановку. Алексеев отослал его отдохнуть часа три, а потом приготовить новую карту. Сам Василий Михайлович ушел в другой автобус, в котором теперь было его походное жилье, и тоже прилег.
Глубокой ночью Вощинский разбудил генерала. Доклад подполковника встревожил Алексеева. Оборвалась радиосвязь с головной 20-й гвардейской танковой бригадой. Десятки раз радисты отстукивали позывные бригады, но на радиоволне раздавался лишь треск грозовых разрядов да «морзянка» каких-то неизвестных станций.
Генерал Алексеев, обеспокоенный за судьбу головной бригады, приказал своему адъютанту Трубникову собрать оперативную группу штаба. Через четверть часа вместе с командирами генерал выехал к Бырладу, чтобы на месте разобраться в, сложившейся обстановке и принять необходимые решения.
Уже на пути в бригаду Алексеев получил по рации сообщение начальника связи корпуса: «Связь с Шутовым установлена. У него все в порядке. Он находится на подступах к Бырладу. Ждет усиления. Связи с другими бригадами не имеет. И у нас, товарищ генерал-лейтенант, также нарушилась связь с ними».
Когда оперативная группа прибыла в расположение 20-й бригады, Шутов доложил Алексееву обстановку:
— Попытался с ходу ворваться в город, хоть и танков у меня осталось мало: часть их отстала в пути. Но встретил такой отпор, что немедленно вышел из боя и жду остальные бригады.
Где же 21-я и 22-я бригады? Что с ними?
— Давай-ка, Степан Федорович, пока мы ждем отставших Ковалева и Нагирняка, — сказал Алексеев, — изучим оборону врага. Направь пару групп мотострелков, пусть посмотрят, где и что поставил противник. Хорошо б «языка» взять. Взвод танков в обход пусти, а мы понаблюдаем, откуда немец стрелять начнет. Вот с этой горы, думаю, хорошо будет видно.
Генерал показал на возвышенность с довольно крутым подъемом, сплошь поросшую молодым дубовым лесом.
Действительно, с нее отлично просматривался город, расположенный по склону большого холма, который огибала полноводная и быстрая река Бырлад.
Из остатков румынских танковых частей и свежих немецких дивизий противник на ближних подступах к городу сумел сколотить сильную оборону. Хорошо замаскированные штурмовые орудия с прислугой притаились в засаде. Даже зенитные батареи, что раньше стояли в Плоешти, обеспечивая защиту нефтяных промыслов, противник успел перебросить в Бырлад. Теперь они должны были прямой наводкой отражать атаки советских танков..