Не прошло и часа, как с левого фланга вдоль нейтральной полосы зашли два „мессершмитта“ и лихо отбомбили, обстреляли наши передовые позиции.
А что же значили белые флажки? Чтобы не задеть свои передовые части, фрицы обставили свою линию высокими древками с белыми кусками материи. Летчики истребителей-штурмовиков знали о договоренности с пехотой и проутюжили неспокойный участок нашей обороны.
Скоро из политотдела дивизии пришло указание временно прекратить эксперимент с „громкоговорителями“. До конца же войны оставался еще ровно 991 день»[40].
Но позиционная война Северо-Западного ТВД делала свое дело. Отделениям пропаганды на войска противника надо было отчитываться о проделанной работе, а для того, чтобы «наверху» оценили активную деятельность подчиненных, требовались нестандартные ходы. И они нашлись на Ленинградском фронте, тем более что рядом был город с мощнейшей научной и производственной базой в СССР.
Еще в 1941 году политорганы Ленинградского фронта располагали тремя мощными звуковещательными установками МГУ-39, тремя 100-ваттными установками на пикапах ГАЗ-М415 и 27 ОГУ. Действовали также 7 блиндажных установок с выносными динамиками, а при работе на переднем крае связисты, играющие важную роль в обеспечении работы и совершенствовании звуковещательных средств, производили установку динамиков и рупоров.
В начале же 1942 года с помощью отдела связи фронта на машинах МГУ-39 дополнительно были установлены аппараты типа «Шорифон» для воспроизведения записанных на пленку высказываний и выступлений военнопленных, а также музыкальных вставок. Наличие таких устройств позволило перейти к заблаговременной записи на пленку целой программы.
Но вершиной совершенствования пропагандистской звуковещательной техники стало появление звукостанции на танке.
Еще в довоенное время подобные устройства пытались монтировать на танкетке Т-27 и бронированном артиллерийском гусеничном тягаче А-20 «Комсомолец». В 1941 году Институтом связи РККА на базе Т-34 был создан экспериментальный «танк-агитатор». Для войсковых испытаний его направили в 6-й механизированный корпус Западного фронта. Не успев пройти испытания по звуковещанию, эта чудо-машина сгорела в первом же бою от прямого попадания. В дальнейшем танки из-за их высокой стоимости и нехватки на фронтах решили больше не использовать в качестве базы для агитационных звукостанций, тем более что в 1941 году агитировать немцев сдаваться в плен было бессмысленно.
После победы под Москвой настроения противоборствующих сторон изменились. Именно тогда, в мае 1942 года, в 55-й армии Ленинградского фронта на базе легкого танка Т-26 была смонтирована пропагандистская звукостанция. Мощность установки составляла 150 Вт, а питание осуществлялось четырьмя 12-вольтными аккумуляторами. Звукоаппаратуру разместили на башне танка, «излучатели» — на броне, по одному с каждой стороны башни. В корпусе Т-26 также был установлен пленко-прокатный автомат, что позволяло передавать тексты и музыку в записи. Танк имел на вооружении 45-мм штатную пушку и 7,62-мм пулемет ДТ, а его экипаж состоял из трех человек: командира танка воентехника 1-го ранга Е. К. Вихрова, механика-водителя старшины Кутузова и стрелка-радиста сержанта Трыкина. Эта боевая машина с переменным успехом провоевала до марта 1944 года. Танковая «крыша» давала возможность ближе, чем на обычной звуковещательной станции, подойти к переднему краю противника. К тому же, имея гусеничную базу, танк-агитатор обладал относительно высокой проходимостью, что являлось немаловажным фактором в условиях заболоченных почв северо-западного театра военных действий.
В 1944 году, уже в составе 67-й армии Ленинградского фронта, во время проведения пропагандистского «сеанса» немцы все-таки умудрились поразить агитационный Т-26 снарядом с дальнего расстояния из противотанкового орудия. Машина была разбита, сгорела и восстановлению не подлежала. О судьбе экипажа танка-агитатора автору ничего не известно[41].
Хотя новые звукостанции на базе среднего танка Т-34–76 и начали вновь монтироваться в 1943–1944 годах, на Ленинградском и Волховском фронте они более не применялись. Изменились тактические условия противоборства — позиционная оборона, или «великое сидение», на северо-западном ТВД закончилось, а в наступления нужны были агитационные установки на мобильном автошасси[42]. Тем более что с врагом стали «работать» их соотечественники-антифашисты[43] — представители национального комитета «Свободная Германия», речи которых неоднократно битые «супергерои» слушали более внимательно.