С большим трудом Николаю удалось уговорить старшего советника разрешить ему вылет на боевом истребителе. Причем ракет ему не подвесили. Да и пушку хотели разрядить, Николай еле-еле отбрехался, чтобы оставили боекомплект. А тут еще он «пустил пузыря»[4] и только теперь понял, что забрался в соседнюю страну. Потому и ругал себя последними словами, представляя, какими словами его встретит майор Дробот. Он уже собирался разворачиваться назад, когда краем глаза заметил странный проблеск внизу, над деревьями. До сознания еще не дошло, что именно он увидел, а руки и ноги уже инстинктивно проделали необходимые манипуляции. Истребитель лег в правый нисходящий разворот. Федорченко двинул РУД вперед до предела. Включился форсаж, словно кто-то могучий подтолкнул самолет вперед. Радиоприцел он не включал, опасаясь вспугнуть цель, и теперь полагался только на оптический. В сетке которого постепенно вырастал силуэт незнакомого, но явно американского самолета. Обострившимся восприятием Николай даже заметил белую звезду на киле, странные, похоже подвижные, консоли крыла и две головы под одним фонарем в большой кабине. «Шелестящая смерть», — вплыло в голове прозвище новейшего американского бомбардировщика Ф-111, способного идти на малой высоте со сверхзвуковой скоростью. — Так вот ты какой — штатовский «олень». Ну, сейчас мы тебе рога-то поотбиваем…»
Федорченко отбросил защитный колпачок и нажал на гашетку. МиГ-21 привычно задрожал, огненные трассы протянулись из-под носа в сторону убегающего вперед аппарата.
На корпусе американца, на плоскостях, на фонаре, вдруг вспыхнули яркие огоньки разрывов. В стороны полетели какие-то куски. Самолет вздрогнул и начал рушиться вниз, словно подстреленная на лету птица. Николай начал выводить самолет из пике, когда в рации заговорил знакомый голос старшего советника. «Ждет меня впереди крупная раздача пилюль и полведра спирта с патефонными иголками, — подумал он, — поэтому о том, что случилось, лучше молчать. И пленку ФКП[5] не забыть засветить! Чтоб никаких улик, а то отправят обратно»…
Причины и место гибели самолета F-111A с бортовым номером 113, участвовавшего в операции «Комбат Лансер», так и остались неизвестными до нынешнего дня…
29.03. 1983 г. Где-то в Афганистане
Вспомним, товарищ, мы Афганистан
Зарева пожарищ, крики мусульман,
Грохот автоматов, взрывы за рекой…
Ю. Кирсанов
Грохнул оглушительный выстрел самоходки. Где-то не очень далеко, километрах в двух через мгновение рванул разрыв. Немного погодя раздался второй выстрел. Затем к нему присоединилось знакомое отдаленное татаканье автоматического гранатомета. Несколько раз рявкнули минометы. День начинался как обычно. Спокойный день одной из частей ОКСВ в Афганистане.
В курилке, затягиваясь купленными у дуканщиков сигаретами с верблюдом на пачке, отдыхали перед разводом офицеры танковой роты. Ну и, как водится у военных, травили байки обо всем понемногу
— … Помню, помню. Тогда еще замполит красиво так расписывал про Седьмой флот США в Персидском заливе, — улыбнулся один из них.
— Ага. А я вот был сто процентов уверен, что на Союз напали. Бегу это мимо заставы в парк, а сам мучительно вспоминаю, сколько нужно «минитмену», чтобы до нас долететь — тридцать или сорок минут… — ответил лейтенант, только что выкинувший докуренную сигарету.
— Тебе-то что. Вот когда у меня танк заглох — вот были переживания. Вы все умчались, а мы стоим, как три тополя на Плющихе…
— Ерунда это все. Семечки, — прервал рассказчика старший лейтенант со шрамом на левой щеке. — Вот когда Сенина подбили, тогда да. Я вообще думал и нам конец пришел. Духи из «граников» лупят. Кажется, все гранаты в нас летят…, - он непроизвольно повел плечами, вспоминая. «Глухой, тошнотворный звук взрыва на мгновение будто сгустил воздух до киселеообразного состояния. Головной танк качнулся на мощном фугасе, словно растворился в черном мареве, и когда стал виден вновь, то уже стоял, скособочившись, поперек дороги, и жидкий чад поднимался над его моторным отделением. Все! Путь перекрыт! Сейчас начнется! Огонь со всех сторон, расправа над неподвижной колонной беззащитных грузовиков! Выход только один: освободить путь! Любой ценой… Они увеличили скорость, обгоняя один за другим застывшие «КамАЗы». Развернув башню в сторону извергающих град пуль зарослей, танк мчался вперед, к полыхающему собрату. Грохнула пушка, посылая в сторону склона осколочно-фугасный подарок. Последний долг — напирая броней на броню, под скрежет металла и рев двигателя развернуть поверженного, оттеснить на обочину. Ты выполнил свой долг до конца, боевой товарищ… Но слившиеся в прощальном объятии громады казались слишком удобной мишенью: огненные клубки кумулятивных гранат метнулись с разных сторон, жидкий огонь на мгновение разлился закатным заревом по броне…» — офицер непроизвольно сплюнул и выкинул еще тлеющий окурок.