Поэтому, даже не обращая внимание на уговоры членов афганского «революционного» правительства, операцию по деблокаде начали готовить немедленно. Одним из первых решений выдвинув к дороге на Хост танковые части, усиленные «Шилками» в новом, «афганском» варианте. Так в районе перевала оказался и батальон, в котором ранее служил старший лейтенант Берг. Танки этого батальона использовались как подвижные форты для прикрытия марша подходящих к перевалу мотострелковых и артиллерийских частей и их тылов. Т-62, при всех их достоинствах, имели один весьма серьезный недостаток. Детище указаний Хрущева, стопятнадцатимиллиметровая гладкоствольная пушка «Молот» прицельно стреляла фугасно-осколочным снарядом всего на шесть километров. Тем более в горах, при малом угле возвышения любые танковые пушки оказывались неспособными стрелять по укрывшимся на склонах душманам. Все, начиная от офицера до последнего призывника, это уже давно знали и потому недоумевали от столь неожиданного решения командования. В тоже время у всех, наблюдавших сосредоточение сил у перевала, сложилось впечатление, что командование армии решило атаковать перевал «в лоб». Словно военное время сразу сняло с них заботу о возможных потерях и их минимизации. Кроме уже выдвигающихся «пехотных» и танковых частей к перевалу ехали реактивные дивизионы, вооруженные «Градами» и везли тяжелые дальнобойные пушки «Гианцинт». Вот только что вся эта мощь могла сделать с засевшими в горах «духами»?
Впрочем, большинство военных, как и положено, смотрели на предстоящее с фатализмом людей, готовых ко всем. Не зря еще с давних времен в тогда еще русской армии ходила поговорка: «Наше дело стрелять и помирать, а где, когда и за что — господин (теперь же — товарищ) полковник знает».
Тем более, что у многих нашлась куда более интересная тема для разговоров. Вновь отличился старшина первой роты танкового батальона Пушкин. Только теперь — в положительном смысле. Да так, что даже командир батальона не выдержал и процитировал Штирлица: «Ай да Пушкин! Ай да сукин сын![17]».
Танк старшины с тактическим номером 505 выделили для сопровождения роты мотострелков, которые должны были захватить господствующие над дорогой Гардез — Хост высоты, с которых душманы вели обстрел проходящих колонн советских войск.
Одну высоту взяли без труда, зато на второй «духи» утроили несколько скрытых огневых точек. Подавить их огнем легких минометов «Поднос» никак не получалось. Каменные крыши фактически дотов мины не пробивали, а осколки могли влететь с узкие амбразуры лишь случайно. Артиллерии же, как назло, для поддержки роты не выделили, считая, что для разгона «духовских» дозоров хватит взвода минометов и танка. А танк… поближе подъехать мешали горы, стрелять прямой наводкой расстояние не позволяет. Получалось, что он мог только смотреть и грозно ворочать дулом свой пушки. Но Пушкин еще раз доказал, что не зря про прапорщиков ходят шутки, что они — самое грозное оружие Советской Армии. Сбегав к позициям минометчиков, он договорился с их командиром взвода. После чего въехал на ближайший к дороге удобный склон небольшой горушки. И начал стрелять — в небо. То есть стрелял он на максимальном угле возвышения танковой пушки, плюс к этому сам танк стоял под углом к горизонту и в результате получилась импровизированная мортирная стрельба. Точнее, наверное, ее можно было бы назвать минометной, поскольку пушка «Молот» стреляет оперенными снарядами. На позиции духов обрушились уже не легкие осколочные мины в четыре килограмма весом, а семнадцатикилограммовые фугасы, в каждом из которых только взрывчатки было около трех кило. Правда точность такой стрельбы оказалось намного хуже минометной и на уничтожение трех дотов и подавление остальных у танкистов ушел почти весь боекомплект[18]. Но результат того стоил. «Духи» не выдержали и отошли даже раньше, чем мотострелки поднялись в очередную атаку. Пушкин ходил довольный, реабилитировавшись сразу и за часто припоминаемую неудачную стрельбу в Союзе и за некоторые промахи со снабжением. А у танкистов появилось новое прозвище старшины «Ас Пушкин».
09.10.1983 г. США, гора Шайенн, командный пункт НОРАД
Генерал Хартингер с тщательно подавляемым раздражением смотрел на наносящего обстановку на карту уоррент-офицера. Он, понятно, был абсолютно ни при чем, но наносимая им на карту обстановка напрягала генерала так, что хотелось кого-нибудь убить. Взять и убить, например, этого исполнительного специалиста, как в старинные времена дикари убивали принесших плохие новости.