Новости опять не радовали. Русские оказались куда лучше подготовленными, а их оружие — не столь устаревшим, как докладывала разведка в своих аналитических обзорах.
«И что же мы имеем в результате? — обстановку, появившуюся на карте, до войны невозможно было представить даже в кошмарном сне. — На севере Европы немцы и датчане все же затормозили русских. Точнее, в основном, немцы. Датчане, похоже, все, выдыхаются и скоро начнут отступать. Кажется, мне, если подумать, то успех этот стал возможен потому, что поляки оставили почти всю армию дома, опасаясь внутренних волнений. В центре британцы еще дерутся и дерутся хорошо. Как боксеры в клинче, окровавленные, с выбитыми зубами, шатающиеся, но продолжающие осыпать друг друга ударами. Похоже и здесь сил русским не хватает. Кажется, они все бросили на Фульдский проход и нашим здесь приходится очень туго. А подкреплений ждать уже не приходится. Целый французский корпус застыл на позициях и не движется никуда. Чертовы лягушатники, устроили политический балаган с вотумом недоверия правительству и сейчас у них просто некому принять ясное и понятное решение о выступлении на стороне НАТО. Или они ожидают, что русские их не тронут? Бельгийцы и голландцы… эти все еще никак не отмобилизуются до конца. Пока они «пришивают последнюю пуговицу на мундир последнего солдата», война, пожалуй, и закончится. Причем закончится совсем не так, как хотелось бы нам и, скорее всего, им. Чертовы красные совсем не боятся потерь и даже наших ракет… Ну, надо признать обоснованно, — он внимательно осмотрел нанесенные на морях значки. — Ракетных лодок у них числилось шестьдесят две, а здесь обозначены только чуть больше половины. А остальные тихо крадутся в глубине, готовые в любой момент пустить свои ракеты. Учитывая отсутствие данных по большинству дизельных и атомных лодок-истребителей комми… ситуация на морях складывается не в нашу пользу. Утопленный «Энтерпрайз» в Тихом и «Бейнбридж» в Атлантическом океанах доказывают, что комми перехитрили нас и с шумностью своих подводных лодок. Оказалось, их не так-то просто поймать, а выпускаемые ими ракеты и перехватить очень сложно, — генерал снова внимательно осмотрел карту, на это раз оценивая нанесенные значки ракетных и воздушных сил. — Утешает одно, ни нам, ни Гранд-Форксу пока работы нет. Сколько они там успели расконсервировать противоракет? — Хартингер еще раз сверил данные в лежащей перед ним на столике распечатке и отмеченные на карте, — Точно шестьдесят шесть. Четыре реанимировать не удалось, — он усмехнулся, — это против почти двух тысяч ракет коммунистов. Черт побери, да они и саму базу защитить не смогут. Стоит русским запустить туда сотню боеголовок — и вся наша хваленая противоракетная оборона… Спаси, Господи!» — генерал не был религиозным человеком, но сейчас ему хотелось оказаться где-нибудь в тишине старого храма и, преклонив колена, молить Господа, чтобы он не допустил самого страшного. И в очередной раз всплыл в памяти кошмар, снившийся ему третью ночь подряд. Отлетевшая в сторону многотонная крышка шахты и поднимающаяся из нее на столбе пламени, ревущая, словно биллионы орущих дьяволов, ракета. Спокойная гладь моря, внезапно взбурлившая и выпихнувшая вверх еще одну ракету. И все это симметрично повторяющееся в русской тайге и среди американских пейзажей, в Атлантике и Тихом океане. И тучи ракет, несущихся навстречу, словно вырвавшиеся из ада стаи голодных демонов, готовых пожрать человечество. А потом небо, расколотое ослепительными вспышками взрывов, и яркий солнечный день, омытый солнечным светом, превращающийся на этом фоне в непроглядно темную ночь… Оплывающие от атомного жара небоскребы Нью-Йорка и Чикаго, готические соборы Германии и изящные соборы Италии, и волны Атлантики, взбудораженные взрывами и врывающиеся в прибрежные бухты через разрушенные дамбы, властно забирая всё, что отвоевали у них люди за сотни лет упорного труда. И Белый Дом, сожженный в прошлом веке британскими солдатами, превращающийся в груду оплавленного щебня. — Господи, спаси и сохрани люди твоя, — невольно проговорил вслух генерал. Покосился на дверь, в надежде, что его никто не услышал. И вновь задумался о том, что вскоре ко всем прочим бедам добавиться еще этот бывший актер, возомнивший себя спасителем мира от коммунизма и его свита. Вот тогда-то, мысленно согласился он сам с собой, наступит самое преддверье Армагедонна, потому что эти проклятые дилетанты начнут давать свои ценные указания по любому поводу и лезть во все дела.